Думай о смысле. Будни переводчика IT-текстов

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Мы готовы признать: перевод художественной литературы – отдельный вид искусства. Но как часто мы отмечаем его черты в работе переводчика с проектной документацией или технической статьей?

Эта книга написана руководителем практики перевода IТ-компании КРОК. Она о том, как превратить монотонную работу над коммерческими предложениями и техническими спецификациями в увлекательное путешествие

Книга сплетена из сотен ярких примеров из переводческой практики, которые призваны не оставить открытых вопросов о переводе технических и, в частности, IТ-текстов в англо-русской языковой паре.

Практика переводов CROC Translate появилась в 1996 году. За это время команда вместе с автором книги реализовала тысячи переводческих проектов, поработала с сотнями заказчиков, а квинтэссенция этого опыта собрана в одном руководстве, которое мы так давно ждали.

Если вам понравилась эпопея Марселя Пруста «В поисках утраченного времени» или роман Гюстава Флобера «Госпожа Бовари», но вы ни слова не знаете по-французски, значит, вы читали не то, что написали эти великие авторы, а то, как донес до вас их тексты Николай Любимов. Вы, сами того не осознавая, читали перевод. В каждой книге крупным шрифтом указывается имя автора, что вполне заслуженно, и достаточно мелким – имя переводчика, чей текст фактически видит читатель.

Пока я сам не стал заниматься переводом, пусть и не художественным, я не обращал внимания на эту строчку, зато теперь, работая в переводческом цеху, отношусь к этим незаметным героям с большим пиететом. И все-таки в книге речь пойдет не о них и не о мастерстве художественного перевода. Есть и другие, вполне себе обыденные тексты, которые вы читаете по работе или на досуге, листая ленту в социальных сетях и просматривая новости в агрегаторах. Почти каждая компания, особенно в области информационных технологий, выпускает пресс-релизы, брошюры, аналитические отчеты, описания продуктов и решений; публикует посты в соцсетях и статьи в отраслевых медиа; составляет рейтинги и многое другое. Российские компании часто стремятся расширить присутствие на мировом рынке и переводят свои тексты на английский язык, а их западные визави, выходя на развивающийся российский рынок, переводят материалы на русский. Именно такими переводами я и занимаюсь.

Хороший перевод – штука относительная, как и работа высокого качества или профессионально оказанная услуга. Все это лишь слова, в которые каждый человек вкладывает разный смысл в зависимости от образованности, квалификации, опыта, принципов и представлений о прекрасном. А посему в этой книге я буду писать о своем понимании хорошего перевода – понимании, которое у меня складывалось в течение четырнадцати лет, когда каждый день меня жестко правили, а потом уже жестко правил я. Мой подход кто-то назовет и, скажу больше, называет фантазерством, потому что в моем переводе часто появляется то, чего нет в оригинале, или, наоборот, исчезает то, что в оригинале есть. Я постараюсь объяснить на конкретных примерах, почему так происходит, а прав я или нет, решайте сами.

Когда я начинал переводить, меня постоянно исправляли. Скажем прямо: 95 % текста, отображаемые красным, не могут вызвать никаких положительных эмоций. Многие правки отдавали вкусовщиной или казались обычными придирками. Надо же и редактору оправдать свое существование. Теперь я сам правлю чужие переводы и смотрю на этот процесс из другой траншеи. Мое глубокое убеждение таково: переводчик и редактор – это две разные роли. Они не соперники, а соратники. Редактор проверяет перевод, а переводчик оценивает правки редактора, чтобы в результате перекрестной проверки выдать достойный результат.

В начале переводческого пути мне не давали покоя два правила, которые мой начальник когда-то выработал для себя и к которым всегда апеллировал, редактируя мои тексты. Главная проблема заключалась не в том, что я не разделял его убеждения, а в том, что эти правила противоречили и, как я тогда думал, исключали друг друга.

Первое – «правило сковородки» – гласило примерно следующее: ты должен перевести так, чтобы у тебя всегда «была сковородка». То есть если заказчик начнет критиковать перевод, то ты должен уметь объяснить, почему ты так написал, – или, иными словами, прикрыть сковородкой свою филейную часть, если вдруг тебе захотят дать хорошего пинка. Это правило возникало из чертогов редакторской памяти, когда шеф хотел максимально приблизить перевод к оригиналу. Если в исходном тексте написан бред, который здравомыслящий переводчик не способен расшифровать, то надо все это бережно сохранить. Соответственно, в случае претензий ответ будет очевиден: мы перевели как написано; все вопросы к автору. Это первое правило – переводческий инстинкт самосохранения, но, по сути, оно оправдывает выдачу заведомо плохого текста. Когда я пытался приукрасить перевод, сделать его более человечным, удобочитаемым, редактор, прикрываясь «правилом сковородки», сводил все мои юношеские потуги на нет.

Второе – «правило домохозяйки» – фактически исключало первое и гласило: текст должен быть переведен так, чтобы даже домохозяйка (no offense, ladies) поняла, о чём речь. Поскольку исходный текст практически всегда оставляет желать лучшего, подчас еле дышит под грудой канцелярита и просто кривых оборотов, страдает многословием и избыточностью, пестрит смысловыми ошибками, переводчику – если ему не все равно и, как говорится, за державу обидно – приходится сначала переводить с русского на русский, праведным огнем выжигая все сорняки, а уже потом – с нормального русского на английский. Когда мой перевод был слишком буквальным, а значит, корявым и не очень понятным, на горизонте возникало «правило домохозяйки», а с ним и повод не оставить камня на камне от моего текста.

Только через пару-тройку лет я понял, как переводческий тезис и антитезис дают синтез. Их дуализм, диалектика и есть залог хорошего текста. Только применяя оба правила сразу, можно балансировать между откровенной отсебятиной и набившим оскомину буквализмом. По моему мнению, каким бы плохим ни казался вам оригинал, это не повод выдавать откровенно халтурный перевод, ибо сие есть грех, за который с вас на Страшном суде спросят Нора Галь и Корней Чуковский. Текст не должен оставлять ощущение, что его автор или переводчик был загнан в прокрустово ложе другого языка, оперирующего совершенно иными смыслами и средствами выразительности. «Кривой» текст не добавит вам баллов к карме, даже если вы перевели именно «так, как было написано». При этом стоит помнить и о другой стороне медали. Творчески переработав очень сложное, заковыристое исходное предложение под реалии целевого языка, остановитесь на минуту, пройдитесь по комнате, налейте себе чашечку бодрящего кофе, а потом посмотрите еще раз – как говорил Михаил Жванецкий, «тщательнее» – на собственное творчество и спросите себя: «А не привнес ли я в перевод того, чего нет в оригинале? Не увидел ли я в исходном тексте то, что на самом деле хотел увидеть и чего там отродясь не было? Действительно ли эта доработка адекватна и имеет право на существование?» Так вы примените «правило сковородки» и сможете найти золотую середину в переводческой диалектике.

Тот же дуализм распространяется и на редактуру. Иной раз, перечеркав весь абзац и фактически переписав чужой перевод заново, я беру паузу, просматриваю последние сообщения в социальных сетях или просто читаю развлекательный пост в чьем-то блоге, чтобы через минуту-другую еще раз взглянуть на этот же абзац. В итоге я иногда отменяю все или почти все исправления, так как вижу, что изначальный перевод на самом деле хорош, а моя версия ничуть не лучше или, по крайней мере, никак не улучшает его.