Дураки, дороги и другие особенности национального вождения
Шрифт:
На Первую мировую Андре уходит капитаном артиллерии, но, сидя в окопах под вражеской шрапнелью и видя редкие ответы артиллерии французской, он не может такое терпеть – уже через пару дней Ситроен в самых высоких кабинетах правительства требует денег и власти и обещает всего за три месяца построить завод, который будет выпускать боеприпасов больше, чем все нынешние заводы, вместе взятые. Ему никто не верит – это невозможно, но Андре добивается своего, и ровно через три месяца оружейный завод на парижской набережной Жавель заваливает фронт боеприпасами.
Когда Андре спрашивали, какое чудо, какой святой или заклинание ему помогают делать невозможное, он, подняв палец, всегда отвечал
Итак, первый свой автомобиль Андре Ситроен представил миру в 1919 году. Назывался он простенько – «А». Да и автомобиль был простеньким – двигатель 1,3 литра, 18 л. с., максимальная скорость 65 км в час, но чем брал этот «Ситроен»? Тогдашней экзотикой – фарами. Практичностью – целым комплектом запасных колес: их не надо было по многу раз монтировать и накачивать в дороге, как это делали все. И дешевизной – машина стала доступна не только аристократам и богачам, как это было повсеместно в Европе того времени, но и мидл-классу: врачам, инженерам, торговцам, мелким бизнесменам. Андре брал каждый агрегат – колесо, дверцу, тормоза, двигатель – и требовал от своих конструкторов и технологов максимальной простоты и дешевизны каждой детали.
И как говорится, не было счастья, да несчастье помогло. Поскольку первая модель Ситроена – «А» получилась неплохой, была востребованной, разлеталась, как горячие пирожки, но, сделанная в дикой спешке, обладала множеством мелких досадных дефектов, он стал первым автопроизводителем, который, по примеру американцев, создал сеть сервисов по всей Европе – ему просто пришлось это сделать. И он не прогадал – качество машин скоро улучшилось, а сеть осталась.
И все у него было хорошо, кроме одного – его автомобили не поражали глаз своим внешним видом, они были просты, дешевы, удобны, качественны, но... «не поджигали Сену», как выражаются французы. И тогда Андре Ситроен пригласил молодого итальянского дизайнера Фламинио Бертони, который создал «бестселлер», выпускавшийся более двадцати лет, – обтекаемую каплю на фоне угловатых, рубленых кузовов – «Ситроен-Траксьон-Аван».
Андре Ситроен, начавший выпускать машины позже Рено и Пежо более чем на двадцать лет, быстро вырвался вперед. И не за счет своего конструкторского гения – конструктором он вообще не был, – а за счет своего организаторского таланта – с авантюристским уклоном, я бы так сказал. Производство он построил по американскому принципу – предельно дешево и максимально много. Оружейный завод он быстро преобразовал в автомобильный и поставил себе фантастическую по тем временам задачу – а это был 1919 год – делать сто автомобилей в день. Тогда делали сотни в год! Всего через несколько месяцев завод стал выпускать сто машин в день! Это всем казалось фантастикой. А через десять лет его кампания увеличила выпуск автомобилей более чем в пятьдесят раз. Андре Ситроен получил имя – «европейский Форд». Он был очень богатым человеком, и стал бы еще богаче, если бы не проигрывал бешеные суммы в казино!..
Кроме конвейера, Андре перенял у американцев серьезное отношение к рекламе. Для начала он уставил всю Европу своими фирменными дорожными знаками. Знаки-то были общепринятые, но на их полях красовался двойной шеврон Ситроена. Затем он наладил выпуск игрушечных «Ситроенят» – машинок для детей и взрослых, которыми играли и к которым привыкали. О всякого рода пробегах с громкоговорителями по всей стране и за ее пределами я уже и не говорю – Ситроен прочно усвоил молитву нынешних телевизионщиков: увиденное гораздо
Но когда в 1929 году (!) в центре Парижа он построил шестиэтажный стеклянный (!) магазин, у которого собирались толпы парижан и приезжих, чтобы посмотреть, как бегают внутри люди, уезжают купленные машины и приезжают со склада новые, – это было повнушительнее, чем «За стеклом» и «Дом-2», вместе взятые и умноженные на сто.
Любимое выражение Андре Ситроена: «Если замысел хорош, цена не имеет никакого значения». Замысел был очень хорош – однажды, солнечным безоблачным утром, самолет нарисовал в парижском небе огромными четырехсотметровыми буквами пятикилометровой длины слово: CITROЕN! Французы обалдели. Всего минуты три-четыре читалось слово, пока не расплылось, и стоило оно несколько миллионов франков, но принесло Ситроену славу не меньшую, чем его машины.
Другой бы успокоился, но только не Ситроен. Трех-четырех минут для потрясения общественности ему было мало. И он подарил Парижу еще одно фантастическое по тем временам, незабываемое зрелище, посмотреть на которое приезжали туристы со всего света, – шоу называлось «Эйфелева башня в огне». Установленные на башне сверху донизу сто двадцать пять тысяч лампочек вспыхивали по вечерам десятью сюжетами: сначала высвечивался и переливался сам более чем трехсотметровый силуэт башни, потом ее захлестывал по всей высоте звездный дождь, летели стаи комет, один за другим возникали и исчезали знаки зодиака, вспыхивала число «1889» – год создания башни, потом – «1929» – текущий год, и наконец, торжественно и финально, завершая фантастическое шоу, с неба спускалось гигантское переливающееся слово CITROEN – ну что тут скажешь!! Красиво жить не запретишь.
Андре Ситроен продержался почти до конца Великой депрессии, до 1934 года. И машины он выпускал неплохие. И когда банкиры начали отказывать ему в кредитах из-за его мотовства и неуемных амбиций, он бросал на прорыв свои собственные немалые средства.
Он бы продержался до конца кризиса. Если бы не был страстным игроком. И не проигрывал такие же фантастические суммы, какие и зарабатывал.
О его женщинах история умалчивает. Но, мне думается, именно о них, женщинах, а не машинах были сказаны его знаменитые слова: «Если замысел хорош, то цена не имеет никакого значения».
И в 1934 году ему пришлось объявить себя банкротом, а уже через год Андре Ситроен умер. В возрасте пятидесяти семи лет. Такие люди не живут долго.
Андре умер, но в списке десяти самых знаменитых автомобилей ХХ века лишь одна-единственная марка – золотыми буквами и уже навсегда – представлена тремя автомобилями под очень красивым названием «Ситроен».
СТАЛИН: «НЕВЕЛИКА ПОБЕДА, НО ПУСТЬ БУДЕТ „ПОБЕДА“»
Сначала эту машину хотели назвать «Родина». Но вождь всех народов сощурился и спросил конструкторов: «А сколько будет стоить – „Родина“»?» Конструкторам стало плохо. А вот вопрос с «Победой» был решен положительно – победа всегда имеет цену, а победа в Великой Отечественной далась стране очень дорого.
Если бы мы умели использовать свои преимущества и достижения, как умеют это делать, например, американцы, то автомобиль «Победа» не занял бы четвертое место на конкурсе «Лучший русский автомобиль», который проводил журнал «За рулем». Четвертый! После «копейки», «ГАЗ-21» и «десятки». Да, «десятка» была лучшим российским автомобилем, да, «копейка» изменила страну, поставила ее на колеса, но за всю историю России ее автомобильные конструкторы лишь однажды лидировали в автомобильном мире – это была «Победа».