Дураки и герои
Шрифт:
Но перстней во множественном числе на Рашиде не было – только на безымянном пальце левой руки красовался один: с черным камнем, оправленным в белое золото. На камне виднелся мудреный вензель, похожий на арабскую вязь.
– Я всего лишь посредник, – сказал он даже с некоторой гордостью, – и моя обязанность – помогать людям зарабатывать деньги. Я связываю два мира, понимаешь?
– Значит, ты тогда и заработал дважды, – констатировал Сергеев. – Взял свой процент с обеих сторон и спокойно дожидался у себя во дворце, чем дело кончится. И кажется мне почему-то, что те парни, которые в той истории остались
– Угадал, – согласился Рашид. – Восток – это моя зона ответственности. На Востоке так играть нельзя. Обманешь того, кого обманывать не положено – потом ни в одной норе не отсидишься. Но я не бросил Блинова на произвол судьбы. Я уже говорил – мы всех нашли и наказали.
– Ну, могло случиться и по-другому… – возразил Сергеев.
– Скорби моей не было бы предела, – сказал Рахметуллоев и завел глаза к потолку. – Но все, слава Аллаху, обошлось… И ты сыграл в этом не последнюю роль. Я до сих пор не могу понять, как нам настолько сказочно повезло и такой опытный человек, как ты, оказался рядом?
– А может быть, ты организовал все так, чтобы вам так сказочно повезло?
– Только отчасти, Умка, только отчасти, – замахал руками Рахметуллоев. – Мы и не предполагали, что нас так быстро возьмут в оборот! Я действительно хотел тебя увидеть, а вот дальше все пошло наперекосяк. Аллах видит, я хотел видеть тебя партнером и не думал, что ты станешь для Володи телохранителем!
– И даже не предполагал?
– Ну, разве что совсем чуть-чуть… К этому времени мы кое-что о тебе знали. Не все, конечно, но очень многое. И понимали, что с тобой рядом безопасней, чем без тебя.
– Могу я спросить – откуда знали?
– Можешь, конечно, – ответил Раш. – Только я не отвечу. Пока. Понимаешь, да? Но если мы договоримся… Я обязательно открою источник!
– Раш, – спросил Сергеев серьезно, – ну, зачем ты пытаешься меня надуть? Я же прекрасно понимаю, что отпускать нас живыми не планируется… Не нужны мы тебе живыми. Ты же такую комбинацию задумал, что свидетели тебе как кость в горле. Ты вот только скажи, как ты потом с Блиновым поступить собираешься? Или ты так вырос, что Блинчик тебе уже просто побоку?
– Э-э-э-э-э-э… – протянул Рашид и прищелкнул пальцами. – Не все так просто, как ты представляешь… Но, чего душой кривить, видит Аллах, рациональное зерно в твоих словах есть!
Он зачмокал губами и глаза его забегали, стараясь не встречаться со взглядом Сергеева.
– Скажи, Умка… Сам догадался? – спросил он жадно. – Или тебе сказал кто?
Сергеев пожал плечами.
– Ты умный, – сказал Рахметуллоев и захихикал. – Пожалуй, ты умнее, чем Володенька. Умнее, чем его напарники. Но не умнее меня.
– Ты так думаешь, потому, что решил с помощью меня, Базилевича и Хасана запутать следы?
– Меня здесь нет, – кивнул головой Рашид. – И никогда не было. Сотня моих слуг и десятки уважаемых людей на моей родине подтвердят, что все это время я не покидал своего поместья. Понимаешь, да?
– А что будет, если мы откажемся участвовать в спектакле?
– Не смеши! Мне вполне хватит ваших тел, – рассмеялся Рахметуллоев и снова зажмурился. – Но разве я похож на человека, который убивает своих друзей? Умка, я не хочу причинять тебе вреда…
– Я счастлив. И вздохнул с облегчением. Но, видишь ли, с трудом верю.
– Я предложу тебе долю.
– Как Блинов?
– Как мы с Блиновым. Но доля будет больше. Ты знаешь, сколько стоил чемоданчик, который был с вами в обстрелянном «мерседесе»?
– А там были деньги?
– Нет. Там были алмазы. Плата за оружие. Но их было много. Очень много. Африка нуждается в оружии и готова платить. Там никогда нет денег, но есть камни. Есть выгодные контракты, концессии на рудники… Там много чего есть, Умка. Тогда в том чемоданчике было вполне достаточно денег, чтобы Блинчик забыл о том, что такое осторожность. И я увез с собой вполне достаточно, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь. И тебе я дам больше, чем ты можешь мечтать. Но хочу иметь гарантии, что ты сыграешь на моей стороне. Твердые гарантии. Твое тело не найдут, а денег тебе хватит, чтобы изменить все – имя, внешность, гражданство… Тебе не впервой, Миша, менять кожу, ведь так, а?
Сергеев молчал, прихлебывая горячий чай, и от обжигающей жидкости и голод, и жара начали отступать.
– Ты сможешь сам себе выбрать страну для жизни! Хочешь, это будет твоя любимая Куба? Домик на побережье, катер, рыбалка, звание, пожизненная охранная грамота от самого Кастро! Не хочешь Кубу? Езжай в Испанию! В Париж! В Лондон! Мир такой большой! Зачем ты выбрал такую страну? Умка, ты же знаешь, что богатому человеку хорошо везде!
Михаил в ответ не проронил ни слова, предоставив Рашиду возможность вещать в одиночестве. Тот внезапно прекратил жестикулировать и скрестил руки на бочкообразной груди.
– Ты не веришь мне? – спросил он с огорчением в голосе.
– Не верю.
– Почему?
– Потому что ты не говоришь правды, Рашид. Ты никогда не говоришь правды.
– Наверное, так, – неожиданно жестко согласился Раш. – Но зачем тебе правда, Умка? Я предложил тебе деньги и жизнь – зачем тебе знать правду?
– Чтобы выжить, если ты вдруг решишь поменять условия игры. Ведь так уже бывало…
– Если я захочу поменять условия игры, – сказал вдруг Рашид Мамедович незнакомым, тусклым, как матовое стекло, голосом, – ты не выживешь, Миша. Ты сдохнешь, как собака. Так, как мне надо, и там, где мне надо. Сдохнешь. Это я тебе обещаю и это единственная правда, которую готов тебе сказать на этот момент. И еще одно – тебе еще что-то говорит имя Марсия?
…Ветер, прилетевший с моря, треплет ветхую от тысяч стирок занавеску. По смуглой коже с явственным шорохом катится прозрачная капля пота. Пота, пахнущего сладко, как сок сахарного тростника. В ее подмышках прячутся вечерние тени, и тело, словно нарисовано на белой доске старой двуспальной кровати. Под левой грудью небольшой шрам, похожий на полумесяц и он трогает его губами. Она смеется. Она говорит, что ей щекотно и выскальзывает из-под него, чтобы оказаться сверху. Кожа ее цвета разбавленного молоком шоколада, глаза блестящи и темны, а губы нежны, словно дольки полного соком апельсина… Ей двадцать два. Она почти старуха, по здешним понятиям, и все еще не нашла себе мужа после развода. Марсия. Его женщина. Та, которая любила его когда-то… Та, которая погибла из-за него… Та, которую он должен был забыть, чтобы не сойти с ума…