Дураки умирают первыми
Шрифт:
Когда хозяин произнёс его имя, хоть и несколько иначе звучащее, Бэсс приоткрыл пасть, желая, очевидно, изобразить приветственную улыбку. Получилось плохо — зубы зверька, длинные и острые, будто иглы, радушия улыбке не добавляли…
Разобравшись с одним участником колоритного тандема, Света устремила всё внимание на другого. Высокий, стройный… даже слишком стройный — этой узкой талии могли бы позавидовать девушки, бесплодно терзающие себя диетами и посещениями фитнес-залов.
Кожаная куртка владельца летучей мыши заставила вспомнить байкеров, однако покрой её ничем не напоминал
Вопреки обещанию, представляться незнакомец не спешил. Заговорил о другом:
— Не судите строго мою просьбу, госпожа, но не могли бы вы убрать ваш источник света и воспользоваться ночным зрением? Мне всё равно, но этот диапазон губителен для глаз Бэсса.
Сказано всё было серьёзно, но прозвучало как шутка. Специфическая шутка про ночное зрение, диггерская. Хорошие комики всегда сохраняют серьёзное лицо…
Света постаралась ответить столь же серьёзно, в тон:
— Без сомнения, ночное зрение гораздо пригоднее в сложившихся обстоятельствах, но вот беда, я совершенно позабыла, где находится кнопка, его включающая.
Незнакомец пожал плечами, вернее одним плечом, не желая тревожить Бэсса, и этот половинчатый жест выглядел более чем странно. После поднял руку и, выставив её ладонью вперёд, медленно повёл справа налево.
В следующий миг кольцо погасло. Резко, не сбавляя помаленьку яркость, как фонарик с садящимися батарейками, — светило и перестало.
Света очутилась в полной темноте, но продолжала видеть. Цветовая гамма оказалась унылой, лишь множество оттенков серого, однако взгляду открывалось значительно большее пространство, чем при прежнем источнике освещения. В разы большее.
И эта нереальность наконец-то подсказала Свете, что происходит.
Она умерла.
Она осталась наверху, в зале, замерзая у холодной стены, мозг выстроил-таки утешительную последнюю иллюзию из обрывков реальности: случайно обнаруженный шприц, человек-сухофрукт, полчища крыс…
Мысль была здравая, однако соглашаться с ней не хотелось, и Света быстро попросила:
— Скажите что-нибудь, всё равно что, лишь бы я наверняка этого не знала.
Вновь последовал половинчатый жест. А за ним — фраза на незнакомом языке. Настолько незнакомом, что даже группу или языковую семью Света не смогла определить. Не славянский язык и не романский, похоже, вообще не индоевропейский…
— Это язык масанов, — пояснил незнакомец, словно подслушав её размышления.
Масаны… Масаны… Это ведь племя где-то в Африке? Память-Википедия отчего-то ничего не смогла подсказать. Может, масаны и вправду так говорят, а может, иначе, а может, вовсе не существуют… Проверка не удалась. Вопрос был изначально сформулирован неверно. Вторая попытка…
— Ещё раз, если можно: что-нибудь, что я не знаю, но смогу проверить. Здесь проверить, не откладывая в долгий ящик.
— Хм… — Незнакомец ненадолго замялся, затем выдал: — Сегодня в Деревне Теней состоится концерт Чёрного Барда.
Опять мимо… Умирающему мозгу не составит труда слепить камерный концерт под гитару из обрывков когда-то слышанных песен… И она решила: явь ли вокруг или предсмертный бред — надо выбираться на поверхность. Наверх, всё остальное не важно.
Незнакомец продолжал:
— Собственно, это событие и сделало возможным наше знакомство: я проделал немалый путь, чтобы попасть на его концерт.
— Знакомство? Мне кажется, мы так и не познакомились. Меня зовут…
— Не надо! — быстро и резко оборвал незнакомец, но продолжил уже прежним спокойным тоном: — Я просил бы вас, госпожа, обойтись без имён. Имя — это власть. Любая власть — это зло. Власть развращает тех, кто властвует, и унижает тех, кто вынужден подчиняться. Я противник любой власти, во всех её ипостасях и проявлениях.
«Ну и где же ты прячешь своё чёрное знамя с надписью „Анархия — мать порядка!“?»
— Всё же хотелось бы как-то к вам обращаться… Вы диггер? У вас наверняка бытуют какие-то прозвища…
— Я не диггер. Я масан.
Значит, не африканское племя… Новая городская субкультура, пока Свете не известная. Ныне они появляются быстро, и самые разные, вернее, существуют до поры незаметно, известные лишь тем, кто в теме, а потом, благодаря СМИ, выпрыгивают неожиданно на всеобщее обозрение: то паркуристы, то руферы, то риветхеды…
— Масан в вольном переводе значит «охотник»… Свободный охотник… Давайте я останусь для вас Свободным Охотником, а вы для меня — Госпожой Кольца. Или проще: Госпожа и Охотник.
Света кивнула: глупо спорить с человеком, который может указать путь наверх. У всех в голове свои тараканы, а масан хотя бы безобидный и вежливый… Госпожа так Госпожа, Охотник так Охотник. Но зачем он назвал имя Бэсса, подставил бедного зверька под унижающее и развращающее влияние власти? Ах да, ведь имя не настоящее, настоящее произносится ультразвуком…
— Давайте вернёмся к концерту, Охотник. Деревня Теней — это ваш клуб? В смысле, клуб масанов? Неподалёку, на поверхности? Вы проведёте меня туда?
— Проведу, Госпожа, но Деревня — не клуб на поверхности. Она находится здесь, внизу, при этом я осмелюсь просить завершить наш разговор на ходу. Идти недалеко, но концерт скоро начнётся, и мне не хотелось бы пропустить начало.
Она согласилась, хотя барды, их концерты и прочие проявления подземной субкультуры совсем Свету не интересовали. Ей надо наверх.
— Деревня находится здесь, но вы знаете путь на поверхность? — спросила Света о главном.
— Разумеется, Госпожа.
— Вы проводите меня туда?
— Почту за честь… Но, если позволите, после концерта. Я долго его ждал и проделал немалый путь.
— Да, я помню…
Разговаривая, они шагали и шагали: Охотник шёл вроде бы и рядом, но всё же держался чуть впереди, указывая путь. Маршрут оказался несложным — всё тот же туннель, всё время в одну сторону, но… но постепенно проход менялся. Если раньше каменная облицовка была разрушена местами, то сейчас, наоборот, лишь отдельные участки стен сохранили прежний вид, а на своде вообще не осталось ни одного камня.