Дураки умирают
Шрифт:
— Полагаю, мне придется самому заняться раскруткой фильма.
— Только помни, что выходит он под маркой «Маломар филмз», — устало заметил Маломар. — Все согласовывай со мной. Это понятно?
— Разумеется, — слово это Холинэн произнес с особой интонацией, показывая, что по-другому просто быть не могло.
— Джек, есть границы, переходить которые я не позволю. Кем бы ты ни был.
Холинэн ослепительно улыбнулся.
— Я никогда этого не забываю. Или случалось, что забывал? Послушай, у меня есть на примете роскошная телка из Бельгии. Я поселил ее в бунгало отеля «Беверли-Хиллз». Как насчет собеседования за завтраком?
— В другой раз, — ответил Маломар.
Он устал
В тот период своей жизни Маломар больше всего хотел сделать хороший фильм. А самые счастливые для него часы начинались в тот момент, когда он заходил в монтажную, чтобы чуть ли не до утра поработать над новым фильмом.
Когда Маломар уже собрался провожать Холинэна, секретарь шепнула ему, что автор романа и его агент, Доран Радд, ждут в приемной. Маломар попросил пригласить их в кабинет. Представил их Холинэну.
Холинэн оценивающе оглядел обоих. Радда он знал. Искренний, обаятельный — короче, мошенник. Типичный представитель своей профессии. Типичным показался ему и писатель. Наивный романист, который приезжает, чтобы работать над сценарием. Его завораживает Голливуд, об него вытирают ноги продюсеры, режиссеры и руководители студий, потом он влюбляется в старлетку, разводится с женой, с которой прожил двадцать лет, и женится на телке, которая перетрахалась с половиной Голливуда только для того, чтобы попасть на кинопробы. А потом негодует из-за того, что его говняный роман выглядит на экране еще более ущербным. Этот олух полностью вписывался в типаж. Тихий, застенчивый и одет, как деревенщина. Не модная деревенщина — некоторые продюсеры вроде Маломара и звезды начали появляться в заштопанных и потертых джинсах, пошитых знаменитыми модельерами, — а настоящая деревенщина. Да еще уродлив, как тот гребаный французский актер, по которому сходит с ума вся Европа. Что ж, он, Холинэн, начнет обламывать его прямо сейчас.
Холинэн крепко пожал писателю руку и сказал, что за всю жизнь не читал лучшей книги. Естественно, он не брал ее в руки.
У двери Холинэн обернулся и обратился к писателю:
— Послушайте, Келлино хотел бы сфотографироваться с вами сегодня. Подробности рекламной кампании мы обсудим с Маломаром позже. Как насчет трех часов? Я думаю, к тому времени вы уже освободитесь.
Мерлин согласился, Маломар поморщился. Он знал, что Келлино в городе нет, он загорает в Палм-Спрингс и вернется никак не раньше шести. Холинэн хотел промариновать писателя три часа, чтобы тот понял, за кем в Голливуде сила. Что ж, ему все равно придется через это пройти.
Маломар, Доран Радд и Мерлин долго говорили о сценарии. Маломар отметил, что Мерлину не чужда логика и он готов к конструктивному сотрудничеству, а не стремился, как часто случалось, вставлять палки в колеса. Он сказал агенту, что они готовы вложить в фильм миллион, хотя все понимали, потратить придется не меньше пяти. Когда они уходили, Маломара ждал сюрприз. Он сказал Мерлину, что тот может подождать Келлино в его библиотеке. Мерлин взглянул на часы.
— Уже десять минут четвертого. Я никого не жду больше десяти минут, даже своих детей, — и вышел из кабинета.
Маломар улыбнулся агенту:
— Писатели…
Тем же тоном он часто говорил: «Актеры». Или «Режиссеры» и «Продюсеры». «Актрисы» — никогда, потому что человеческие существа, в которых сочетались менструальный цикл и желание играть в кино, не могли быть нормальными людьми. А от психов, как известно, можно ожидать чего угодно.
Доран Радд пожал плечами.
— Он не ждет даже врачей. Мы оба должны были пройти диспансеризацию и пришли к десяти часам. Ты же знаешь, как работают врачи. Нам пришлось подождать несколько минут. Так он сказал регистратору: «Я пришел вовремя, почему доктора нет?» — и ушел.
— Господи, — вырвалось у Маломара.
Он почувствовал боль в груди. Прошел в ванную, проглотил таблетку от стенокардии, а потом прилег на диван, как рекомендовал ему врач. Наказав разбудить его по прибытии Холинэна и Келлино.
«„Каменная женщина“ — режиссерский дебют Келлино. Как актер он всегда безупречен, как режиссер — недостаточно компетентен, как философ — претенциозен и жалок. Это не означает, что „Каменная женщина“ — плохой фильм. Нельзя сказать, что он совсем скверный, просто неискренний.
Келлино доминирует на экране, мы всегда верим герою, которого он играет, но в этом фильме он играет человека, который не вызывает наших симпатий. Как мы можем симпатизировать мужчине, который ломает себе жизнь ради такой пустоголовой куклы, как Селина Дентон, какие нравятся мужчинам, ценящим в женщинах только большую грудь и круглый зад. Игра Селины Дентон, ее застывшее, безжизненное лицо, которое искажают лишь гримасы страсти, раздражает. Когда же режиссеры Голливуда поймут, что зрители хотят видеть на экране реальных женщин? Такая актриса, как Билли Страуд, с ее чарующей внешностью, интеллигентностью, по-настоящему красивым лицом (если отбросить стереотипы, к которым приучают американских мужчин рекламные ролики дезодорантов), могла бы спасти фильм, и просто удивительно, что Келлино с его умной, самобытной игрой не понял этого, когда подбирал актеров. Уж в этом-то вопросе его слово как исполнителя главной мужской роли, режиссера и сопродюсера могло оказаться решающим.
Сценарий Хэмсома Уоттса — один из образчиков псевдолитературы, которые хорошо смотрятся на бумаге, но абсолютно бесполезны для фильма. От нас ждут сострадания к мужчине, с которым не происходит ничего трагического, мужчине, который в конце концов совершает самоубийство, потому что его актерский дебют оборачивается неудачей (у актеров такое случается), а пустоголовая, эгоистичная женщина пользуется своей красотой, чтобы предать его в самом банальном стиле, свойственном еще героиням Дюма-младшего.
Основная идея Келлино — мир можно спасти, в любой ситуации оставаясь на стороне добра, — конечно же, благородна, но несет в себе фашистскую сущность. Воинствующий либеральный герой превращается в фашиста-диктатора, как это произошло с Муссолини. Поведение женщин в фильме также насквозь пропитано фашизмом: они ничего не делают, кроме как манипулируют людьми посредством своих тел. Если они участвуют в политических движениях, то показаны губительницами людей, пытающихся создать лучший мир. Неужели Голливуд не может поверить, что между мужчиной и женщиной могут быть отношения, в которых секс не играет ни малейшей роли? Неужели он не может показать, что и женщина может обладать такими „мужскими“ достоинствами, как вера в человечество и его борьба за собственное благо? Неужели Голливуду не хватает воображения, чтобы понять, что женщинам может, просто может понравиться фильм, в котором их покажут реальными человеческими существами, а не бунтующими марионетками, рвущими веревочки, за которые их дергают мужчины?