Дураки умирают
Шрифт:
Мелодраматичность слога Озано мне не нравилась, но я чувствовал, что покидаю когорту героев. И плевать я хотел на то, что дело было, скорее всего, в типичной писательской сентиментальности.
КНИГА V
Глава 27
«Маломар филмз», дочерняя компания «Мозес Вартберг три-калчур студиоз», обладала полной независимостью и даже располагала собственной, пусть и небольшой, съемочной площадкой. Так что Бернарда Маломара никто и ни в чем не ограничивал при подготовке фильма по роману Джона Мерлина.
Маломар хотел только одного — снимать хорошие фильмы, но давалось ему это нелегко, потому что за спиной все-таки чувствовалась громада
Но Маломару, удобно устроившемуся в своем роскошном кабинете, примыкающем к съемочной площадке, приходилось иметь дело не только с Вартбергом. Были и другие кровососы. Как в шутку указывал Маломар, Вартберг — рак прямой кишки, тогда как Джек Холинэн — геморрой, от которого приходилось страдать каждый день, а потому раздражал он куда больше.
Джек Холинэн, вице-президент компании, ведал общественными связями и с увлечением играл роль гения пиара. Если он предлагал тебе сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, а ты отказывался, он тут же с подкупающим энтузиазмом признавал твое право на отказ, радостно восклицая: «Как ты скажешь, так и будет! Я никогда, никогда не буду убеждать тебя делать то, чего тебе не хочется. Я только попросил». И это после того, как он битый час объяснял тебе, что гарантировать упоминание твоего нового фильма в «Таймс» можно только в одном случае: если ты спрыгнешь с Эмпайр стейт билдинг.
Но с боссами вроде вице-президента по связям с общественностью «Вартберг три-калчур интернейшнл студиоз» или со своим личным клиентом Уго Келлино Холинэн был куда как более откровенным, более человечным. Вот и теперь он не собирался ничего скрывать от Бернарда Маломара, у которого просто не было времени на пустопорожнюю болтовню.
— У нас проблемы. Я думаю, этот гребаный фильм станет самой большой бомбой после Нагасаки.
Маломар, самый молодой руководитель студии после Талберга, любил изображать туповатого гения.
— Я не знаю этого фильма, но я думаю, что ты порешь чушь. Я думаю, тебя тревожит Келлино. Я думаю, ты хочешь, чтобы мы потратили целое состояние на рекламу, потому что этот господин решил податься в режиссеры, а тебе хочется подстелить ему соломку.
Холинэн был личным пиарщиком Келлино, получая за это пятьдесят штук в год. Келлино, действительно прекрасного актера, отличало невероятно высокое самомнение. Но этой болезнью страдал не только он, а практически все ведущие актеры и актрисы, режиссеры и даже их помощники, которые мнили себя сценаристами. Завышенное самомнение в стране кино встречалось так же часто, как туберкулез — в шахтерском городке. Болезнь эта носила характер эпидемии, но далеко не всегда приводила к фатальному исходу.
Более того, благодаря своему эго многие люди даже становились интереснее. К примеру, тот же Келлино. Демонстрируемая им на экране энергия привела к тому, что он вошел в список пятидесяти самых знаменитых мужчин мира. Холинэн частенько говорил с восхищением в голосе: «Келлино может оттрахать и змею».Видоизменяя затертое клише для своего клиента.
Годом раньше Келлино настоял на том, что свой следующий фильм он будет ставить сам. Он относился к тем немногим звездам, которые могли добиться желаемого. Но ему определили жесткий бюджет, а вознаграждение завязали на кассовые сборы. «Маломар филмз» выделила два миллиона долларов и ни цента больше. На тот случай, если Келлино сойдет с катушек и будет делать по сотне дублей каждой сцены со своей последней подружкой на нем или своим последним дружком под ним. Все это он, впрочем, и проделывал без видимого ущерба для фильма. Потом он начал менять сценарий. Появились длинные монологи, когда камера фокусировалась на его трагическом лице, а он рассказывал историю своего тяжелого детства. Объяснял, почему он трахает на экране и девочек, и мальчиков, подводя зрителей к мысли, что, будь у него нормальное детство, он бы вообще не пускал в ход свой детородный орган. И, наконец, он оставил за собой право на монтаж фильма, то есть, согласно контракту, студия не могла прикасаться к окончательной версии. Маломар особо не волновался. Участие Келлино в фильме гарантировало возвращение двух миллионов. В этом сомнений быть не могло. А все остальное значения не имело. Кроме того, разрешив Келлино снимать фильм, он получил его согласие на участие в другом фильме, экранизации бестселлера Джона Мерлина, а Маломар нутром чуял, что эта картина принесет студии миллионы.
— Мы должны провести специальную рекламную кампанию. Мы должны потратиться. Фильм того стоит.
— Господи Иисусе! — вырвалось у Маломара. Обычно он сдерживал себя. Но он устал от Келлино, устал от Холинэна, устал от фильмов, которые ничего не значили. Устал от очаровательных женщин и обаятельных мужчин. Устал от калифорнийской погоды. Чтобы отвлечься, он принялся изучать Холинэна. Он давно точил зуб и на него, и на Келлино.
Одевался Холинэн великолепно. Шелковый костюм, шелковый галстук, итальянские туфли, часы от «Piaget». Оправу очков делали по спецзаказу, черную, с золотыми блестками. Лицом он напоминал сладкоголосых ирландских проповедников, которые по воскресеньям не слезали с телеэкрана. Просто не верилось, что у него черное сердце и он этим жутко гордится.
Несколько лет тому назад Келлино и Маломар крепко поссорились в ресторане. С криками, воплями, размахиванием рук. История эта обошла все колонки светской хроники. И Холинэн показал себя прекрасным пиарщиком, выставив Келлино героем, а Маломара — злодеем, стремящимся согнуть в бараний рог свободолюбивую кинозвезду. Холинэн, конечно же, был гением пиара. Но очень уж недальновидным. С тех пор Маломар заставлял его платить по счетам.
За последние пять лет как минимум раз в месяц в прессе появлялась статья о том, как Келлино помогает какому-нибудь несчастному. Девушке, страдающей лейкемией, может помочь только кровь донора, живущего в Сибири? На пятой странице всех газет появляется заметка о том, что Келлино отправил в Сибирь свой реактивный самолет. Черный попал в тюрьму за участие в марше протеста? Келлино платит залог. Коп-итальянец с семью детьми гибнет в схватке с боевиками «Черной пантеры» в Гарлеме? Келлино посылает вдове чек на десять тысяч долларов и назначает школьную стипендию всем семерым детям. Боевика «Черной пантеры» обвиняют в убийстве копа? Келлино посылает чек на десять тысяч долларов в фонд защиты. Когда знаменитый в прошлом киноактер заболел, Келлино оплатил его счет в больнице и дал ему небольшую роль в своем новом фильме, чтобы старичку хватило на жизнь. Другая знаменитость прошлого, с десятью миллионами на банковском счету, пылая ненавистью к своей профессии, в одном из интервью высмеял щедрость Келлино, потоптался на ней грязными сапогами, и даже великий Холинэн не сумел уговорить издателей не давать интервью хода.
Обладал Холинэн и другими талантами. Умел очаровывать юных старлеток, да так, что они выполняли любую его просьбу. Холинэн не скрывал, как ему удавалось этого добиваться. «Скажи любой актрисе, что она блестяще сыграла в том маленьком эпизоде. Повтори ей это трижды за один вечер, и она спустит с тебя штаны и вырвет член с корнем». Частенько он выполнял роль скаута Келлино, много раз пробовал девочку в постели, прежде чем допустить ее к своему клиенту. Очень нервные к Келлино не попадали. Но Холинэн не раз говорил: «Даже тех, кто не подходит Келлино, стоит попробовать».
— О большой рекламной кампании забудь, — с нескрываемой радостью отчеканил Маломар. — Это не тот фильм.
Холинэн задумчиво смотрел на него.
— А как насчет личных связей с наиболее влиятельными критиками? Кое-кто у тебя в долгу.
— Не тот случай, — сухо ответил Маломар. Он не собирался говорить о том, что хотел потребовать возвращения всех долгов годом позже. Но ту рекламную кампанию предстояло вести не Холинэну. В ней Маломар видел звездой себя, а не Келлино.