Дурман
Шрифт:
— Ты нравишься мне, Осина, — перебил поток моих мыслей признанием, в которое я с трудом верила.
— Лида.
— Ты нравишься мне, Лида, — его пальцы снова нашли мои, — так сильно, что я схожу с ума. Ты разве этого не видишь?
Не знаю. Вижу. Наверное.
— И ты хочешь сказать, что не испытываешь того же? Я же вижу, что тоже тебе нравлюсь.
От наступившей вдруг духоты, я расстегнула пару верхних пуговиц на белом халате, неосознанно давая ему рассмотреть себя. Его взгляд упал на кулон в виде сердечка, свисающего в треугольном
— Лида?
— М? — опомнившись, нашла его глаза. Такой цвет… будто ненастоящий.
— Поможешь мне кое с чем?
Снова?
— С чем? — не до конца придя в себя, я взмахивала ресницами и чувствовала как кровь, доведённая до кипения едва не вспарывает мне вены.
— Морда чешется… сил нет. А левой рукой я не справлюсь.
— И? — всё ещё не понимая.
— Мне привезли станок, — улыбнулся, — поможешь сбрить эти поросли?
Глава 23
Макс
— Ты когда-нибудь раньше это делала? — не сказать, что я боялся, но некие опасения у меня имелись. Но ведь я привык рисковать. А Осина стоила этого риска.
— Ноги брила. Свои.
Покосившись на её руки, я заметил как они слегка дрожали. Почти незаметно. Она пыталась это скрыть. Боялась? Я тоже. Совсем слегка. Но я потратил двадцать минут на то, чтобы уговорить её.
— Почему ты не попросил свою маму помочь тебе с этим? Она ведь была здесь прямо передо мной.
— Потому что она мама, — я щёлкнул выключателем, зажигая дополнительный свет в уборной, — это примерно то же самое, если я попрошу её помыть меня…
— Глупость какая, — прыснула, наблюдая за мной в отражении зеркала.
— Не глупость. Тебе не понять.
— То есть меня об этом попросить можно?
— Я бы многое отдал, чтобы ты помыла меня, Осина. Но ведь ты лучше удавишься на бельевой верёвке, чем согласишься на подобное. Так?
Она промолчала, но я и без слов понял, что прав. Кстати…
— Откуда ты знаешь, что моя мать была здесь перед тобой?
— Видела, — Осина пододвинула стул, на котором я должен был сидеть, и кивнула на него, приглашая. — Она выходила из твоей палаты.
— С чего ты взяла, что это была моя мать? — не понимал: они знакомы? Не припомню, чтобы моя мать когда-либо заявлялась в универ или где-то светилась. Хотя…
— Я увидела её, и сразу поняла, что это твоя мама. Вы похожи как две капли, — деловито подметила, слегка задирая голову при моём приближении.
— Странно, — и это действительно было странно. Впервые слышал от кого-то, что я похож на мать.
— Почему?
Я остановился
— Может, потому что мы не родственники?
Я опустился на стул и задрал голову, смотря на Осину снизу вверх. Она выглядела забавно. Непривычно. Я заметил какие маленькие и аккуратные у неё ноздри. И родинку под её губой стало видно гораздо лучше.
— То есть как, не родственники? — её лицо вытянулось, становясь ещё забавнее.
— Вот так, — под шумок протянул к ней руку и, пользуясь её растерянностью, кончиками пальцев коснулся бедра. А она будто и не заметила. Хлопала глазами, силясь переварить услышанное. — Я не родной ребёнок. Меня усыновили.
И, кажется, она так и не приняла мои слова всерьёз. Хмыкнула и, хлопнув меня по руке, пронзительно посмотрела мне в глаза. Даже склонилась надо мной. Совсем немного…
— Дёрнешься, и я теория тебя порежу. Понял?
— Я весь твой, — скалясь, я развёл колени, подпуская её к себе ещё ближе.
Она приняла приглашение, чему я был безумно рад. Мне даже показалось, что с её появлением мне стало в разы лучше. Ещё вчера я с трудом волочил ноги, и башка гудела. Скулил от тошноты и головокружения. Сегодня мне было гораздо лучше. А с тех пор как Осина переступила порог моей палаты, я стал здоровее здоровых.
— Перестань скалиться, Князев, — процедила перед тем как взять пену для бритья и выдавить её себе на ладонь.
— Воду включи сразу, — моя подсказка явно не была лишней и, кивнув, Осина сделала то, что я просил.
На несколько секунд я закрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Её ладони коснулись моего лица и мягко распределили пену по коже. Я слышал её дыхание и не дышал.
— Что это? — спросила, и я открыл глаза.
— Что?
— Это, — её пальчик дотронулся до моего плеча.
— Шрам.
— Я вижу, что это шрам. От чего он?
— Твоему любопытству есть предел? — не смотря ни на что, мне нравилось это. Каждый её вопрос доставлял мне удовольствие.
— Ой, — подкатила глаза, — не хочешь говорить, не надо. Уговаривать не буду.
— Перелом. В детстве. Операцию делали.
Моя рука снова потянулась к ней. Пальцами подцепил белоснежную ткань медицинского халата и, играючи, потянул на себя.
— Ты рискуешь, Князев. Я сломаю тебе вторую руку.
— Прошу прощения, — отпустил, задирая лицо, — и надеюсь встать с этого стула целым и невредимым. Насколько это возможно.
— Вот и отлично.
Мне так много хотелось ей сказать. Я не из болтливых, но почему-то именно с ней мой рот отказывался закрываться. Но я заткнулся. Просто смотрел на неё и ловил рваное дыхание. Она пахла так приятно. Её волосы… я бы спал, уткнувшись в них носом.