Дурман
Шрифт:
— Я не обижу тебя, Осина. Я не мудак… слышишь меня?
Слышу.
Господи, ну почему он с голым торсом?! Это сбивало ещё больше!
Мои руки застыли на его плечах. Гладкая, слегка загорелая кожа была горячее моих ладоней. Она совсем слегка была влажной. И такой манящей, что хотелось водить по ней пальцами снова и снова. Хотелось прикоснуться губами и… языком. Попробовать на вкус… я была уверена, что она была солоноватой… и безумно приятной.
Я оторвала взгляд от его обнажённой груди и встретила прямой взгляд. Его глаза поблёскивали,
Его тяжёлое дыхание вызывало озноб и дрожь по телу.
Сглотнув ком, я приоткрыла рот. Дышать… Лида, не забывай дышать!
Макс провёл языком по своим губам и, сжал сильнее моё бедро, пальцем поддел резинку трусиков. Провёл по неровности на коже дорожку.
— Осина, — прохрипел на выдохе, опуская голову и губами прижимаясь ко мне. Языком провёл по ключице, а затем зубами прихватил тонкую косточку, заставляя меня вздрогнуть и сильнее впиться в его плечи. Ногтями вонзиться в кожу и откинуть голову.
Прохладный воздух уборной опалил то место, где прошёлся его язык, и я тихо простонала что-то нечленораздельное. Ещё… мне хотелось ещё.
И, кажется, он мгновенно прочёл мои мысли. Потому что его губы пошли дальше. Сминая и облизывая, огибая шею по миллиметру, смещаясь ниже и на секунду замирая там, где моя грудь скрывалась под белоснежным кружевом бюстгальтера.
— Прости, — тихо проговорил, цепляясь за лямки лифчика и спуская их по моим плечам. Тут же покрывая кожу лёгкими, почти невесомыми поцелуями, и одновременно стискивая пальцы на ноющем полушарии. Немного грубовато, но это едва не выбила остатки воздуха из моих лёгких.
Я машинально вздрогнула, ощущая как втягиваются мышцы на животе, а кожа моментально покрывается мурашками. Ладони соскользнули с его плеч, хватаясь за края умывальника. Просто держаться. Держаться, чтобы не рухнуть в пропасть этого сумасшедшего желания.
Закусив губу, я закрыла глаза. Тяжела дышала ртом, и не понимала, почему мои ноги, не посоветовавшись со мной, раздвигаются шире. Настолько, что Князев идеально уместился между ними, своим пахом прижимаясь ко мне. Позволяя прочувствовать его желание и возбудиться ещё больше.
— Твоя рука, — не глядя на него произношу первое, что пришло на ум, как ты…
— Не думай об этом, — сбивчиво.
Спускает кружевную ткань по моим грудям, тут же подхватывая полушарие, и жадно сминая его длинными крепкими пальцами. Опускается ниже, и обхватывает губами и без того напрягшийся сосок. Всасывает, обводя его языком и следом проделывает то же самое с другой грудью.
Судорожный вдох. Мой…
Я снова тихо застонала, выгибаясь в спине и подставляясь под его горячий рот. Стена рушилась на глазах. Я рушилась. Осыпалась, растекалась, словно лёд, брошенный на солнцепёк. Недопустимо и… это почти самоубийство.
Почувствовала, что осталась без бюстгальтера и открыла глаза. Подняла голову, туманным взглядом рассматривая его макушку, спускавшуюся всё ниже. Он опустился передо мной на колени, не отрывая губ от увлажнённой
Трусики смял в кулаке и поднял голову, чтобы перехватить мой взволнованный взгляд.
— Ты позволишь, — поднял руку, в раковину бросая стринги. Его глаза были полны чего-то, что заставляло меня против воли возбуждаться ещё больше.
Я промолчала. Не сказала "да", но и не дала отмашку. Только сглотнула накопившуюся слюну и нервно дёрнула уголком губ.
Я не прощу себе эту слабость. Наверняка. Сожру себя с потрохами как только всё закончится. Я знаю себя…
Это будет самокопание и самобичевание, с которым я, скорее всего, не смогу справиться.
А когда его ладонь легка на мою промежность, с губ сорвался неконтролируемый и тяжёлый полустон. Он едва не сжёг мне глотку. Чуть не лишил сознания. Учащённое дыхание напрочь выбило остатки здравых мыслей.
Сильней… Нажми сильней.
Пульсация в области клитора была настолько сильной, что, я уверена, он тоже это почувствовал.
Почувствовал, а потому, улыбнулся и, облизнувшись, полностью сел на корочки, снова разводя мои колени в стороны. И, снова, будто читая мысли, сильнее надавил на клитор, срывая тихий всхлип с моих губ.
Я так хотела, чтобы он был во мне. Сейчас. Там… глубоко. Заставляя забыть о том, что такое дышать.
Постаралась отвлечься от всего. Просто закрыть глаза, погружаясь в ощущения. Впитывая прикосновения и обжигаясь. Его пальцы раздвинули складки, находя клитор и мягко надавили снова. Затем обвели. Медленно и мучительно. Снова и снова. Вынуждая меня хрустеть позвонками и вгрызаться зубами в нижнюю губу.
Он продолжал это сделать со мной, а я ловила… ловила прохладный и одновременно горячий воздух трясущимися губами. Каждое прикосновение пробирало дрожи.
А когда его пальцы исчезли и на смену ему меня коснулся его влажный язык, я дёрнулась, рукой метнувшись к сосредоточению возбуждения. Но макс тут же перехватил моё запястье, уводя его в сторону.
— Даже не думай, — выдохнул, опаляя влажный клитор дыханием и снова касаясь его языком.
Чёрт!!! Миллион раз Чёрт! Я уже была на краю! Он только начал, а меня трясло так, словно я оказалась на плахе. И палач, конечно же, он.
— Ненавижу тебя, — прохрипела. Осознавая, что моя ненависть была направлена вовсе не на него. А на свою бесхребетность. На то, как я лужицей растекаюсь от этих манипуляций.
Он не ответил. Я слышала тихую усмешку, но не более.
Горячий язык ударил по клитору, и я снова вздрогнула. Живот, подрагивая, лишний раз подтверждал, что мне это нравится. Так сильно, что я готова со стыдом умереть. Прямо здесь.
— Ты такая влажная, — прохрипел тихо и тут же втянул набухший бугорок в рот. Сорвал с моих губ жалкий возглас.