Дурманящий запах мяты
Шрифт:
Свобода и признание силы амазонок всегда были болезненной темой. Если кому хотелось вызвать одну из нас на поединок, стоило только задеть в разговоре вопрос о подчинении женщин мужчинам, и начиналось такое...
– Или ты... то есть Вы хотите сказать, что я... то есть мы, амазонки, слабые?
– так и не определившись как обращаться к Пересмешнику, я просто ткнула ему в грудь пальцем, совершенно запутавшись во всех этих "мы", "вы".
Парень заулыбался. Сделал шаг вперёд, оказавшись слишком близко ко мне - так, что я чувствовала его дыхание на своём лице.
– Во-первых, ты– не слабая! Я видел, как ты дерёшься. Конечно, кое-чего тебе ещё не хватает. Например, устойчивости - ты неправильно распределяешь вес во время атаки. Я заключил, что это из-за того, что ты привыкла защищаться. А значит, предпочитаешь не лезть на рожон! Это тоже тебе в плюс. Да и к противнику, относишься мудро. Победив, даёшь возможность встать и уйти. Молодец! А во-вторых, - ещё одна красивая и добрая улыбка сверкнула на его лице, заиграв блеском в глазах.
– Моё имя Тайрелл. Так, что давай перейдём на "ты", чтобы больше не путалась в чинах, званиях и обращениях.
– Предложил он.
Оказывается, Пересмешник умел извлекать полезную информацию из всего, что видит. За несколько часов этот человек узнал обо мне больше, чем наставницы, считавшие меня неумёхой, никчёмной служанкой, за долгие годы.
Парень продолжал улыбаться, довольный произведённым впечатлением. А я не знала, что говорить. С одной стороны, он меня похвалил, с другой... Странный он.
– Значит, во-первых, как ты говоришь, с опорой у меня всё в порядке! А во-вторых, Ориана.
– Смяв последнее сорвавшимся голосом, я протянула руку, чтобы закрепить обряд знакомства рукопожатием.
Вместо того, чтобы просто пожать мне руку и отпустить, он склонился и поцеловал тыльную сторону моей ладони. По телу от этого разлилось подозрительное тепло. К щекам хлынула кровь, а в ушах зазвенело. Во рту пересохло. Дыхание спёрло. Короче говоря, от общения с ним мне сделалось жутко плохо.
– Ты это чего?
– опешила я, отнимая руку.
– Так приветствуют дам, то есть прекрасных женщин, демонстрируя им своё почтение.
– Пояснил Тайрелл, ухмыляясь моей неосведомлённости.
У меня же возникли два абсолютно противоположных желания: бежать от него со всех ног и остаться. Однако ноги налились тяжестью, так что я осуществила последнее.
– Может, присядем, - грациозным жестом руки предложил он.
Я снова села на траву, а советник развалился, закинув руки за голову рядом. Причём уволился в моей мяте. Это уже верх наглости! Сначала мой дуб осквернил, а теперь и мяту... Он что издевается?
– Почему ты оттуда ушла?
– спросил парень, намекая кивком головы на толпу беснующихся под жуткие скрипы и сопение расстроенных старых инструментов.
– А ты?
– не ответила я. Представить себя веселящейся в одной компании с Войкой и Настасьей было также трудно, как меня же танцующую в паре с каким-нибудь потным воином, пускающим слюни на мою грудь.
– Вообще-то, я был первым. Но отвечу. Я с детства при дворе среди подобного шума, поэтому мне просто захотелось сбежать хоть разок. Спрятаться от всех.
– С задумчивым видом рассказывал Тайрелл, смакуя победу над обществом и тишину вокруг.
– А тут я всё испортила...
– Ты ничего не испортила, - заверил он, рассматривая меня.
– Кстати, а чем тебе не угодила эта... Настасья, кажется? Я видел, как вы дерётесь. И кстати, болел за тебя.
– У...
– смутилась я.
– Это долгая история.
– Куклу не поделили или мужчину?
– снова попытался проанализировать Тай.
– Деревню. Не поделили! В кукол, чтоб ты знал, амазонки не играют. Мужчины здесь появляются редко. Мы имеем право общаться с ними только достигнув зрелого возраста - с 16-17 лет. Тогда нас выпускают на последние испытания... Э...
– Я вдруг, поняла, что слишком углубилась в объяснения и сейчас наговорю лишнего.
– А с Настасьей, это тянется с самого детства. Они, скажем так, неудачно подшутили надо мной и моей подругой и теперь...
– Ты мстишь ей. Неужели ты ненавидишь свою соплеменницу?
– он задавал вопросы, нежась в моей мяте, что выводило меня из себя.
– Я? Да я люблю её всей душой!
– не согласилась я, и уточнила: - Как очень старшую, злющую, с отвратительным характером, сестру. А ночное, это проявление моей любви.
Для пущей правдоподобности я даже ресничками похлопала, как нас учили на уроках обольщения. Наставницы говорили, что женские ужимки производят определённый эффект на мужчин. Но моя проба только развеселила Пересмешника и он безжалостно надо мной посмеялся.
– Страшно представить, как же ты ко врагам относишься!
– не унимался парень.
– Да у тебя характер посложнее, чем у этой вашей Настасьи! А мой учитель на меня жаловался. Да он с тобой не был знаком! Интересно, чтобы он сказал, если бы я познакомил вас?
– Ну, какая есть. Тебе меня терпеть ещё долго придётся. Мудрейшая Мать причислила меня к вашему походу.
– Пожала плечами я. Теперь настала моя очередь его рассматривать.
– Уже осведомлён!
– перестав смеяться, Тайрелл заговорил более серьёзным тоном: - Давай договоримся сразу. Раз уж нам быть боевыми товарищами, никаких шуток вроде тех, которые ты устраиваешь здесь! По крайней мере, в отношении меня. Не хотелось бы проснуться утром, и встретиться нос к носу с каким-нибудь чучелом!
– Конечно, советника такие шутки...
– злорадно заулыбалась я, представляя удивленное лицо Тая, с утра наступившего на ловушку и перепачканного грязью. Такой бодрячок порадовал бы всю армию. Но он, словно прочитав мои мысли, пригрозил пальцем и подытожил:
– Дискредитируют!
– Слушай!
– толкнув парня в плечо, решила спросить я.
– Что заставило вас поднять зады и переться в такую даль?
– Мать...
– вздохнул, вглядываясь в даль, советник.
– Королева-мать решила, что правителю нужны опора и военная поддержка. "Негоже молодому королю ходить неприкаянным".
– Передразнил Тай манеру королевы наставлять принца на путь истинный.