Дурная кровь
Шрифт:
– И я так же, Камерон, и я так же, – пылко зачастила Айрин, не дав Дженис вступить в разговор. – Мы с вами одинаково мыслим! Уверена, вы хотите спросить: почему он так вцепился в Джен? Я ей тогда говорила… Говорила ведь, Джен?… Это просто уму непостижимо, надо было пожаловаться его начальству, но ты махнула рукой, верно? Нет, понятно, что у него не выдерживали нервы и все такое прочее, уж вам-то, – она кивнула в сторону Страйка, выражая одновременно пиетет и готовность по первому требованию ввести его в курс дела, – наверняка многое известно, но согласитесь: мужчина больной – мужчина шальной, правда ведь?
– Миссис Битти, – повторил
Айрин, верно истолковав намек, наконец позволила Дженис открыть рот, но проявить выдержку хозяйке дома толком не удалось: стоило Дженис разговориться, как Айрин начала фоном что-то бормотать, повторяя за Дженис, поддакивая и выделяя голосом отдельные слова, словно боялась, как бы Страйк не забыл о ее существовании, если она вдруг умолкнет.
– Честно сказать, не знаю, что и думать, – ответила Дженис, все еще теребя обручальное кольцо. – Поначалу-то, на первых порах, вопросы были самые что ни на есть обыкновенные…
– Сначала – да, – соглашаясь, закивала Айрин.
– …про то, чем я, значит, в тот день занималась, да что за больные приходили к Марго на прием, я ведь многих знавала…
– У себя в амбулатории мы каждого знали, – подпевала Айрин.
– …но потом он вроде как разглядел у меня эти… как их… сверхъестественные способности. Это ж надо такое придумать, да только навряд ли… право, не знаю…
– Зато я знаю. – Айрин со значением посмотрела на Страйка.
– …нет, по правде, навряд ли он… ну как бы это сказать… – смущенно забормотала Дженис, – хотел за мной приударить, что ли. Хотя вопросы стал задавать все больше сомнительные, и тут уж я четко поняла, что он… ну как бы… с головой не дружит. Положение у него было – не позавидуешь, если честно. – Дженис перевела взгляд на Робин. – А я ведь и рассказать никому не могла. Полицейский все ж таки, не кто-нибудь! Вот я и терпела, покуда он допытывался про мои сновидения. А вскоре ни о чем другом и не спрашивал, кроме как о моих парнях и вообще; а про Марго, про больных ее и думать забыл…
– Но один пациент все-таки не давал ему покоя, верно? – подсказала Робин.
– Дакворт! – взволнованно пискнула Айрин.
– Даутвейт, – поправил ее Страйк.
– Во-во, он самый, Даутвейт. – Осознав неловкость своего положения, Айрин переключилась на печенье, а это означало, что у Дженис появилась пара минут для непрерывного разговора.
– Да, про Стива-то он расспрашивал, было дело, – кивнула Дженис, – так это потому, что жили мы в одном доме на Персиваль-стрит.
– Вы хорошо знали Даутвейта? – поинтересовалась Робин.
– Какое там! На самом-то деле я слыхом про него не слыхивала, покуда его не отмутузили. Возвращаюсь я, значит, с работы, причем довольно поздно, и вижу у своей квартиры какое-то столпотворение, ну и этот там. Люди-то знают, что я медсестрой работаю… а я, между прочим, одной рукой держу под мышкой сыночка моего, Кевина, а в другой у меня – пакеты с продуктами… но отколошматили Стива по первое число, так что деваться мне было некуда. Вызвать полицию он, видите ли, не давал, а досталось ему будьте-нате, могли быть повреждения внутренних органов. Отлупили битой. Ревнивый муж…
– У которого явно ум за разум зашел, понимаете? – опять перебила Айрин, – ведь Даутвейт был геем! – Она громко рассмеялась. – С той женщиной, с чужой женой, его связывали исключительно дружеские отношения, но если тебя
– Ну уж не знаю, гей он был или кто… – хотела продолжить Дженис, но Айрин уже не могла остановиться.
– …мужчина ты или женщина… тебе бы только козла отпущения найти! Вот и у Эдди у моего в том же ключе мозги работали… Согласись, Джен, ведь так? – Она снова похлопала Дженис по руке. – В том же ключе, правда? Как-то я ему заявила: «Эдди, по-твоему, я и посмотреть в сторону мужика не могу, будь он хоть голубой, хоть синий…» Но после твоих рассказов, Джен, я все же подумала: «А ведь Дакворт этот… Даутсвет… как там его… и впрямь странноват». А уж когда он на прием явился, у меня и сомнений не осталось. Симпатичный, конечно, но весь какой-то мягкотелый.
– Как на духу, Айрин, я его, считай, не знала, гей он или кто…
– А ведь он к тебе захаживал, – поддела ее Айрин. – Ты же сама мне рассказывала. Чаевничал у тебя, плакался в жилетку, ты ему сочувствовала.
– Да, заходил разок-другой, – согласилась Дженис. – Сперва мы только на лестнице здоровались, ну, слово за слово, а однажды он мне покупки до квартиры донес и зашел на чашку чая.
– Но он же спрашивал у тебя совета… – напомнила Айрин.
– К этому я и веду, милая. – Дженис проявляла, как показалось Страйку, чудеса выдержки. – Он жаловался на головные боли, – она снова обратилась к Страйку и Робин, – ну я и отправила его к врачу, не мне ж ему диагнозы ставить. Жаль его было, конечно, но не хватало еще, чтоб он ко мне шастал со своими болячками в мое нерабочее время. У меня Кевин был на руках – забот полон рот.
– То есть вы полагаете, что Даутвейт обращался к Марго именно в связи с лечением? – спросила Робин. – А он не пытался за ней ухаживать?
– Прислал ей как-то коробку шоколада, было дело, – вставила Айрин, – но, если хотите знать мое мнение, к ней он ходил поплакаться.
– Ну, мигрени-то у него были сильные, да и нервы сдавали. Может, депрессия, – предположила Дженис. – И ведь только ленивый его не пнул, когда та молодка наложила на себя руки… ну, не знаю… соседи болтали, что молодые парни к нему захаживают…
– Ну вот пожалуйста! – торжествующе воскликнула Айрин. – Махровый гей!
– Да не обязательно, – засомневалась Дженис. – Может, просто знакомцы или шушера какая… кто наркотой приторговывал, кто тырил, что плохо лежит… но одно я точно знаю, люди зря не скажут: муженек ту молодку несчастную ой как поколачивал… Страшная трагедия, конечно. А когда журналисты, значит, повесили всех собак на Стива, он и смотался незнамо куда. Постельные сюжеты – куда как более ходкий товар, чем домашнее насилие, правда же? Если отыщете Стива, – добавила она, – передавайте ему от меня привет. Зря газетчики на него накинулись.
Страйк приучил Робин организовывать беседу по темам: люди, места, предметы. Сейчас она обратилась к обеим женщинам сразу:
– Какие еще пациенты запомнились вам своим неадекватным поведением, а может, особыми отношениями с Мар…
– Был один такой, – ответила Айрин, – вспоминай, Джен, этот, с бородой по пояс… – Ребром ладони она провела по талии. – Ну помнишь? Как там его звали? Эптон? Эпплторп? Да ты помнишь, Джен. Конечно помнишь: от него еще бомжом несло, а тебя как-то направили проверить его жилищные условия. Он еще под окнами амбулатории околачивался, а жил вроде на Кларкенуэлл-роуд. Иногда ребенка с собой таскал. Забавный такой ребенок. Лопоухий.