Дурная кровь
Шрифт:
– Я говорила с ним, с Гранд-мастером, – предельно честно призналась я.
Кройц нахмурился, сложив руки на груди.
– И что он сказал?
Сказал... А ведь на самом деле ничего такого уж интересного вампир мне и не сказал.
– Что его старший брат умер от чахотки. Бабушка сегодня сказала, что так оно и было. Значит, мои сны – реальность. И Гранд-мастер именно такой, каким я его представляю. Не сумасшедшее чудовище.
На это заявление Кройц что-то недовольно заворчал.
– Наивная... Вампир всегда будет вампиром.
Я только пожала плечами. Вампир всегда будет вампиром. Пес всегда будет псом. Ведьма всегда будет ведьмой... И что делать, если теперь мне, обычному человеку, приходится среди них жить?
– Даже не хочу думать, что сейчас творится в твоей пустой голове, – удрученно вздохнул Кройц. – Он что-то хотел от тебя?
Как будто бы старый могущественный вампир может чего-то от меня хотеть? Я же просто подросток...
– Нет. Ничего не хотел. Мы просто разговаривали... По сути, ни о чем. Не волнуйся обо мне. Он Дюпон, он не станет вредить.
Пес нахмурился, но не стал со мной спорить, просто развернулся, открыл дверь и вышел в коридор. Я пошла за ним, но переступив порог, поняла, что «Белая роза» вокруг меня совершенно другая...
Так странно было видеть следы тлена и старения в дневном свете, льющемся из грязных окон...
Дверь захлопнулась за мной со зловещим стуком.
В коридоре я осталась одна...
Тишина стояла вокруг меня как болотная вода. Казалось, даже само время замерло.
От страха стало трудно дышать, и руки сами собой потянулись к кинжалу. Рукоять легла в ладонь так, словно я родилась в руках с этим оружием.
Господи, спасибо за мою лень...
Я не знала, сколько прошло времени: секунда, минута, час... Но я услышала шаги. Кто-то шел, подволакивая ноги, шаркая. Повернувшись на звук, я стала ждать.
«Роза» вокруг меня менялась. На обоях появлялись новые пятна, предметы исчезали и появлялись, в стенах возникали новые двери, пол обзаводился дырами. Эта «Белая роза» тоже была живой, но куда более недружелюбной и своевольной. Или же я находилась во все той же «Розе»?
Когда из-за поворота вышла невысокая сгорбленная фигурка с длинными спутанными волосами, я испытала даже некоторое облегчение. Ко мне шел не Джой. Но этот пришелец в грязных серых лохмотьях тоже пугал.
– Ты Дюпон? – услышала я детский голос. Сиплый, больной, будто бы сорванный, но детский.
Я не могла оторвать взгляда от этого существа.
– Я Уайт. Моя мать была Дюпон.
Я сжала рукоять кинжала.
– Ты ведь Анаис? – вкрадчиво спросило меня существо. – Красавица Анаис... У тебя такое красивое голубое платьице... Шелковое голубое платьице... Я всегда мечтала о таком... И туфельки с бабочками... Ты обещала подарить мне туфельки...
Господи спаси и помилуй... Существо было ребенком... Маленьким ребенком, который оказался в мертвом доме. Я не могла жалеть Джоя, психопата и убийцу, он сам виноват в том, что оказался заперт после смерти в чудовищном отражении «Белой розы». Но в чем мог провиниться ребенок?
Оно подняло голову, и я с трудом удержала от крика.
Синюшное лицо со следами разложения не могло не напугать. А еще у девочки вырезали глаза...
– Анаис! Подари мне туфельки! Ты же обещала! – всхлипнула мертвая девочка, сделав еще несколько шагов вперед. – Туфельки с бабочками!
Туфельки? Причем тут туфельки?.. Какие бабочки...
Свет из окна, ослепительно белый, режущий глаза, падал прямо на мертвую, и я видела ее всю, до мельчайших деталей. И трупные пятна... И пустые провалы глазниц... И потеки крови на лице... И безумную улыбку...
Она приближалась, легко обходя провалы в полу, а я могла только пятиться, выставив перед собой кинжал.
Я жалела этого несчастного ребенка, но и боялась тоже. Если девочка дойдет до меня...
– Анаис, ты обещала! Я хочу туфельки! – снова жалобно протянула она.
Мертвая вытянула перед собой руки, и стало видно, насколько длинные и острые у нее ногти.
– Анаис!
С трудом разлепив губы, я хрипло произнесла:
– Я не Анаис.
Ребенок гадко захихикал.
– Ты врешь! Ты Анаис! Анаис! И я найду тебя! Я тебя не вижу, но я знаю, где ты!
Неожиданно она метнулась вперед, слишком быстро, настолько быстро, что я едва успела отшатнуться назад.
Руку обожгло болью.
Онемев от ужаса, я видела, как девочка сомкнула зубы на моей левой руке, которую я выставила, защищаясь.
Сама не понимая, что делаю, ударила ее кинжалом. А потом еще раз. И еще. Пока по ушам не ударил истошный визг.
Рука горела от боли, но кошмарное существо пятилось, поскуливая от боли и обиды.
– Туфельки... Туфельки...
– повторяла девочка, постепенно растворяясь.