Дурная кровь
Шрифт:
5
Только к вечеру они смогли опять собраться в “штабе”, который за время, прошедшее после окончания работы над “убийствами грандов”, почти потерял право так называться. Несмотря на оживление некоторых членов группы, обрадовавшихся тому, что можно наконец опять проветрить эту затхлую комнату, в целом настрой у команды был серьезный, опасность ситуации ни у кого не вызывала сомнений.
Ян-Улов Хультин появился из расположенного, за потайной дверью туалета, уткнувшись носом в бумажку, по виду которой можно было предположить, будто он только что ею воспользовался и по рассеянности забыл спустить в унитаз.
Заняв свое любимое старое кресло, Хультин помедлил десять секунд, а затем огласил вердикт:
— Операция в аэропорту сорвалась. Единственный
На лице Нурландера отразилась странная смесь стыда и гордости.
— Первая жалоба от сотрудницы паспортного контроля, которая сочла твое поведение навязчивым. Она потребовала поставить тебе на вид и готова этим удовлетвориться. Твое счастье, что у нас сейчас есть дела посерьезней, иначе я бы этим не удовлетворился. Кретин. Вторая жалоба касается девочки, которую ты сбил с ног, когда бежал за торговцем наркотиками Робертом Е. Нортоном. По отношению к прекрасному полу ты ведешь себя как слон в посудной лавке. Дважды кретин. Содержание третьей жалобы представляет для меня загадку. Цитирую: “Констебль районного отделения Мэрста был замечен в баре зоны транзитных вылетов в бессознательном состоянии”.
Арто Сёдерстедт коротко и резко хохотнул.
— Извините, — произнес он, — констебля зовут Адольфссон.
Поскольку дальнейших объяснений не последовало, Хультин продолжил, глядя в свой листок:
— Переходим к главному. Эдвина Эндрю Рейнолдса не существует. Паспорт, естественно, был фальшивым. И, несмотря на все старания наших компьютерщиков, улучшить снимок, сделанный с фотографии в паспорте, не удалось.
Он повернул к аудитории экран компьютера, и они увидели увеличенное изображение совершенно темного лица. Глядя на снимок, можно было различить форму головы, предположить, что мужчина блондин. И всё.
— Мы даже не знаем, его ли это фото. На паспортах бывают фотографии десятилетней давности, не исключено также, что он просто подобрал чью-то более-менее похожую. Следовательно, затея с фотографированием паспортов тоже не имела смысла. Все фотографии похожи друг на друга. Компьютерщики оправдываются тем, что аппаратура новая, они не успели подготовиться. В общем, обычная песня. Конечно, мы разослали информацию в гостиницы, вокзалы, порты, сортиры и так далее. Но на это мало надежды, так что нужно искать дальше. Слава богу, средства массовой информации пока ничего не знают, хотя телевизионщики со своими камерами уже побывали в Арланде. Результат увидим вечером в новостях. Наш высокочтимый начальник господин Мёрнер тоже давал интервью, что гарантирует хотя бы какую-то достоверность информации.
— А что дала операция по перекрытию дорог? — спросил Нюберг.
— Единственное, чего удалось добиться, это полного коллапса движения на автомагистрали Е4 двумя часами позже. Движение в районе аэропорта слишком плотное, к тому же операция была начата с большим опозданием. Так можно поймать только дилетанта. Мы, конечно, ищем шоферов такси и автобусов, находившихся в тот момент возле Арланды, но после реформы работа такси в Стокгольме, как вам всем, конечно, известно, никем не регулируется и полностью пущена на самотек. Так что и здесь мы должны признать, что проиграли. Есть вопросы?
— Это, собственно, не вопрос, а информация, — сказала Черстин Хольм. — Судя по данным компьютера, наш подопечный проходил паспортный контроль восемнадцатым по счету. Я пыталась его припомнить, спрашивала пограничника — но безрезультатно. Ни у него, ни у меня никаких воспоминаний об этом человеке не сохранилось. Возможно, мы еще что-то вспомним.
Хультин кивнул и продолжил с особым нажимом:
— На всякий случай я попросил, чтобы, начиная с сегодняшнего дня, нам сразу сообщали обо всех подозрительных американцах, а также обо всех случаях насильственной смерти в стране. При малейшем подозрении, что дело нечисто, мы должны думать, не имеет ли это отношения к нашему серийному убийце? Это преступление отдано нашей группе, теперь уже официально, мы работаем только над ним, вся группа, причем в атмосфере крайней секретности, и никому из ваших близких даже в голову не должно прийти, что в Швеции
Хультин говорил ясно и понятно. Вопросов не было. Хультин продолжил:
— У меня были достаточно активные контакты со службами США. Спецагент Рэй Ларнер из ФБР прислал нам подробный отчет о вчерашних событиях и краткую информацию о преступнике. С учетом того, как закончилась операция в Арланде, можно не сомневаться, что наши знания о нем скоро пополнятся новой информацией. Вот в общих чертах то, что мы на сегодня имеем. Шведский литературный критик Ларс-Эрик Хассель умер от пыток незадолго до полуночи по шведскому времени в подсобном помещении аэропорта Ньюарк неподалеку от Нью-Йорка. Тело нашли только через несколько часов. Билета на самолет при нем не было, но он планировал вылететь в этот день. Поэтому представляется наиболее вероятным, что преступник воспользовался его билетом. Но так как для регистрации на рейс нужно, чтобы фамилия в билете совпадала с фамилией в паспорте, полиция проверила в “SAS”, не числится ли билет Хасселя среди сданных. Иначе почему преступник его взял, а бумажник и ежедневник оставил? Догадка подтвердилась: нашли работника компании, который вчера поздно вечером разговаривал по телефону с двумя пассажирами — один отменил свой вылет, другой, позвонивший вслед за ним, купил билет в последнюю минуту. Но когда все это происходило, в Нью-Йорке была ночь, и сразу не смогли найти специалиста, который бы зашел в компьютерную базу и установил фамилию пассажира, позвонившего последним, и точное время звонка. Однако в конце концов такого человека нашли, вытащив его прямо из объятий дамы, и он откопал нужную фамилию, которую они сразу сообщили нам. Опоздав на одиннадцать минут.
Хультин сделал паузу и дал своим сотрудникам осмыслить сказанное.
— Это создает для нас некоторые проблемы. Итак, будем исходить из того, что преступник, убив Хасселя, позвонил от его имени и сдал билет, а потом тут же перезвонил и забронировал освободившееся место на вымышленное имя. О чем это говорит?
Все решили, что вопрос риторический — ответа не последовало. Не слишком заботясь о правилах риторики, Хультин продолжил задавать вопросы:
— Главное для нас — понять: почему Швеция? Что мы ему сделали плохого? Предположим следующее: известный серийный убийца находится в аэропорту. Он намеревается бежать из страны и имеет фальшивый паспорт. Возможно, он чувствует, что ФБР наступает ему на пятки. Но от возбуждения им овладевает непреодолимая жажда убийства. Он поджидает в удобном месте появления жертвы. Совершает убийство, случайно видит билет на самолет и решает бежать в Швецию, тем более что до рейса осталось совсем мало времени. Он пытается забронировать место, и тут выясняется, что самолет переполнен. Однако убийца знает, что один пассажир наверняка не полетит. Он смотрит билет, читает на нем номер брони и трудно произносимое имя “Ларс-Эрик Хассель”, звонит, от имени Хасселя отказывается от полета, тем самым освобождая себе место. Что в этой истории не так?
— Найди пять ошибок, — мрачно пошутил Йельм. Никто не засмеялся.
— При желании можно и пять ошибок найти, — сказал Чавес, не подумав, что тем самым проявляет нелояльность к начальнику, но тот и бровью не повел. — В вашем сценарии, Ян-Улов, главное — случай. Если преступник только после убийства решил ехать в Швецию, возникает вопрос: надо ли прикладывать столько усилий, чтобы попасть в произвольно выбранную страну? Самолеты из Ньюарка летают постоянно. Почему бы не отправиться в Дюссельдорф пятью или в Кальяри восемью минутами позже?
— Кальяри? — переспросил Нюберг.
— Это на Сардинии, — пояснил Йельм.
— Я сказал просто для примера, — нетерпеливо возразил Чавес. — По-моему, Швеция вряд ли была выбрана случайно. И это особенно неприятно.
— Кроме того, — добавила Черстин Хольм, — маловероятно, чтобы он рисковал, дважды обращаясь в кассу. Узнав об отсутствии свободных мест, он сдает билет от имени Хасселя и тут же заказывает его на себя. Человек, который двадцать лет водит за нос ФБР, вряд ли будет столь явно привлекать к себе внимание, ведь если труп обнаружат — а это может произойти в любой момент, — всё будет указывать на него.