Дурная привычка
Шрифт:
Маршал провел меня до бронированной двери, возле которой стояли еще два бойца в униформе «Долга». Один из них несколько раз повернул штурвал и со страшным скрипом открыл дверь. Маршал протянул магазин от «Грозы».
— Двадцать патронов, Воронин проверял лично. — Маршал передал мне боезапас. — Помни, что снимать винтовку с предохранителя и досылать патрон ты можешь только после разрешения Арни. В противном случае тебя сразу пристрелят. Эксцессы тут никому не нужны. Удачи, Крохаль.
— Вот, умеешь ободрить человека! Ничего тут не скажешь! — Я пожал протянутые мне руки, примкнул магазин, положил автомат на руку и переступил порог. Дверь за моей спиной заскрипела и с лязгом закрылась.
Я стоял на поле боя. Видел я его
Боевая часть «Арены» почти полностью занимала собой ангар, один из многих на территории бывшего предприятия. Слева в два яруса за решетками из дюймовых труб и толстенными стеклами шли места для зрителей. Полупрозрачное бронестекло не позволяло разглядеть, что происходит с другой стороны. Зато отчетливо был слышан гул, доносившийся через маленькие отдушины над окнами. Гул толпы, собравшейся поглазеть на кровавое шоу. Своего отражения в стекле я тоже не увидел: окна были равномерно покрыты серой бетонной пылью. Мыть их, естественно, никому в голову не приходило.
На что я еще обратил внимание — запах. Бетон под ногами пропитался ароматами холодного адреналинового пота, крови, боли, чужого страха. Местами были видны следы боев — плохо затертые бурые пятна. Сколько же здесь народу сложило головы?! Мало, что ли, других мест для окончания жизни?! Ведь люди пришли в Зону — территорию, где смерть подстерегает за каждым камнем, может выпрыгнуть на тебя из любого куста. И счастье, если эта смерть окажется быстрой и легкой: от пули конкурента или от разряда «Электры». Чаще всего, жизнь тут заканчивают по-другому — долго и мучительно. Так какого же лешего, спрашивается, стрелять друг в друга еще и на потеху толпе? Что за дурная привычка человечества — страсть к самоуничтожению?
За мыслями я продолжал осматриваться, сверяясь с чертежом «by Kuzma», который намертво отпечатался у меня в мозгу.
Прямо передо мной высилось несколько контейнеров и здоровенных армейских ящиков, перекрывавших обзор вперед. Судя по плану, тут нет точки, с которой полностью просматривалось бы все пространство. Боевая площадка «Арены» представляла собой лабиринт из контейнеров (видимо они были обозначены на плане маленькими прямоугольниками), ящиков (заштрихованные квадраты) и строительного мусора (этот никак не отмечен). Немного левее я заметил бетонный столб-подпорку, который должен был удерживать крышу от обрушения. Столб давно перестал выполнять свои функции: где-то на трети высоты он был косо срезан и скалился обрывками арматуры, перекрученной при падении верхушки. Метрах в трех вперед от этого столба, ближе к средней линии «Арены» находилась точка, отмеченная Кузей как «нычка», удобная для засады. Я приподнялся на цыпочки и разглядел поверх ящиков разрезанный пополам железнодорожный контейнер. Судя по плану, он был развернут к зрителям, и стоял под углом так, что выход смотрел точно на упомянутый столб. Любой проходящий мимо, непременно должен был подставить сидящему в засаде спину.
Больше рассмотреть мне ничего не удалось, потому что над «Ареной» поплыл протяжный голос Арни.
— Да-а-мы-ы-ы и-и-и гос-с-с-пода! — растягивая слова как заправский шоумен, вещал он. — Рад вновь вас приветствовать на «Арене»!
Одобрительный шум, крики и свист поглотил окончание фразы. Дождавшись, когда зрители поутихнут, Арни продолжил, в той же комментаторской манере:
— Сегодня вам предстоит увидеть необычный бой! — громкоговоритель, спрятанный где-то справа от меня, чуть не взрывался от натуги, силясь передать интонации хозяина «Арены». — Бой между двумя ветеранами! Справа, в синем костюме, приготовился к битве знаменитый своими подвигами в Зоне, ученик прославленного Охотника — сталкер Крохаль!
Слова «прошу приветствовать» я не услышал, а, скорее, почувствовал, ибо они потонули в реве собравшихся на трибунах,
— У этого боя есть своя история. Я вам ее расскажу позже. А пока, поприветствуем: слева, в зеленом костюме, любимец публики, настоящий гладиатор Зоны, не проигравший ни одного боя — Телеграф!
Очередной взрыв с трибун подсказал мне, что Телеграф тоже предстал перед зрителями. Ну что же, вот и сошлись наши дорожки. Посмотри, кто кого.
Арни, меж тем, разливался соловьем:
— Старожила «Арены» вызвал на поединок неизвестный новичок, — зал напряженно притих, жадно ловя слова комментатора. — Телеграф, пользуясь своим правом, предложение отклонил, призвав к ответу поручившегося за новичка сталкера — Крохаля! Таким образом, сейчас мы станем свидетелями битвы за честь и достоинство, битвы за свой медальон. В этом бою может остаться только один — победитель! Бой начинается!
Все! Понеслась!
Шум и крики толпы за стеной перестали для меня существовать. Все мои мысли и чувства сконцентрировались на одной задаче — победить. Я перевел оружие в режим автоматической стрельбы и передернул затвор, дослав патрон. Чуть пригнувшись, я сместился влево и начал продвигаться к столбу. Это не очень для меня хорошо: Телеграф левша, значит, автомат держит под левую руку, соответственно, стрелять по движущейся цели ему удобнее слева направо. Для этого левше надо только чуть двинуть рукой. Поймать цель, уходящую справа налево ему труднее — приходиться двигать корпусом, а это лишние доли секунды, от которых может зависеть моя жизнь. Значит, при огневом контакте, мне необходимо уходить вправо (от противника, соответственно, влево). Нелегко мне придется. Меня учили сражаться с правшами. Рефлексы, плотно вбитые инструкторами, требовали бежать влево. Очень сложно, придется на ходу перестраиваться! Хотя, Кузя говорил, что Телеграф стреляет с правой руки. Но, это он про пистолет. А автомат? Автомат он в какой руке держит? Хрен его знает, одним словом, в какую сторону мне лучше уходить. Ладно, сейчас выясним, что у Телеграфа с руками.
Я добрался до столба и присел за ним. Передо мной открылся простреливаемый коридор, упиравшийся в контейнер на противоположном конце поля. Где-то с той стороны начал свое движение Телеграф.
Над моей головой неожиданно просвистела очередь. Я пригнулся. Судя по звуку, Телеграф предпочел F2000 ВАЛу. Ну-ну. Если так, то стрелок он, действительно, «аховый». В хорошую оптику «бельгийки» промахнуться — это надо очень сильно постараться. Расстояние-то тут для приличного автомата совсем пустяковое. Получается, либо руки у стрелка кривые и растут оттуда, где спина теряет свое благородное название, либо просто на испуг меня пытается взять. Что же, второй вариант вполне практичен: у нервничающего стрелка руки ходуном ходить должны, что дает противнику значительное преимущество. Но, тогда Телеграф сильно просчитался на мой счет. На тренировках пули над нашими головами летали довольно часто, и к их злобному визгу я привык. Да и Зона много раз подкидывала мне боевые переделки.
Я не стал перемещаться, а только немного выглянул из-за угла. Тут же очередь покрошила пол возле столба, осыпав меня бетонной крошкой. Опять Телеграф промазал, в этот раз, правда, значительно меньше. Теперь сомнений у меня не осталось — стрелять он так и не научился. Я прикинул вектор стрельбы и перекатился влево за ящики. Третья очередь потянулась за мной по полу, но догнать чуть-чуть не успела. Чуть-чуть… Еще немного, и было бы из меня решето. Пора прекращать эти ковбойские выходки. Хоть Телеграф стрелять и не умеет, зато с реакцией у него все в порядке. Надо бы его где-нибудь прищучить аккуратно, да и заканчивать эту бодягу.