Дурни Вавилонские
Шрифт:
Но она должна была пришибить моего хозяина, который страшно ругался в двух шагах от святилища. Однако он цел. Может быть, он заранее откупился от мести всесильного бога, пожертвовав деньги на храм? Или же он сам — жрец высокого ранга, довольно вспомнить, как ласково говорил с ним тот мужчина. Это уже более походило на правду. Ведь тот мужчина — человек, имеющий власть и применяющий ее…
Тут я, разумеется, вспомнил про Таш.
Кто она? Может быть, и в самом деле жрица? И даже не жрица Асторет, а кого-то еще из великих богинь. Только жрица
Тогда убивать ее нельзя! И нужно вразумить Гамида, чтобы даже не пытался.
Я еще много о чем думал и незаметно перешагнул черту между явью и сном, продолжая размышлять и созерцая картины сна. Опомнился я, когда меня крепко встряхнул Абдад. Женщина Фош приготовила нам горячую еду, и носилки ждали нас у дверей.
Вечером, когда мы вернулись на шестой ярус, хозяин велел мне после захода солнца спуститься вниз и найти Гамида. Если Гамид уже успел купить веревки и канаты, то забрать их, а если не успел — крепко дать ему по шее, поскольку бестолковость, несомненно, необходимая тем, кто гоняет тачки, тоже должна иметь пределы.
— Спрячешься, обмотаешь их вокруг поясницы по голому телу и сверху наденешь тунику, — сказал мой хозяин. — Чтобы никто их у тебя в руках не видел! И чтобы никто не видел, как твой брат передает тебе покупку.
Я всё выполнил точно и принес пять локтей веревки и пять локтей каната.
— Отчего так мало? — спросил хозяин.
— Ты сам так приказал, господин: у одного торговца пять, у другого пять…
— Молчи! Я должен был это предвидеть.
Несколько дней спустя у нас было довольно много веревок и канатов. Я по приказу хозяина в темноте привел к нему Гамида.
— Сперва я вас покормлю, — сказал господин Осейф. — Вот жареная рыба, поешьте немного, а настоящее угощение будет, когда вы исполните мое поручение. Идем.
Поев, мы взяли три больших куска прочного каната, связали в один и сделали на нем толстые узлы.
Хозяин прекрасно знал все внутренности Другой Башни. Мы по лестнице поднялись на седьмой ярус, и он вывел нас узким коридором к Трубе. Там было окошко, необходимое для притока воздуха.
— Кажется, здесь, — сказал господин Осейф. — Один из вас вылезет в окошко и по канату спустится вниз. Второй же будет держать этот канат и помогать ему, то отпуская, то притягивая. Труба освещается снизу — там допоздна ослы крутят крестовину. Того, кто будет висеть на канате, не заметят — а он увидит всё, что нужно. Поняли?
— Поняли, господин, — ответили мы.
— Идем дальше. Увидеть этот человек должен выходящее в Трубу окно на уровне третьего яруса. Обычное окно, вряд ли закрытое ставнями. Оно будет не прямо над этим вот окном, а немного в стороне. Третий ярус узнать нетрудно — он лишь на локоть выше столба от крестовины, вернее сказать, металлического наконечника, которым увенчан столб. Я приказываю тому, кто спустится, изловчиться и закинуть в окошко вот эту табличку.
Господин Осейф достал из-за пазухи обожженную табличку
— Это всё, — завершил он. — Одновременно с тем, кто спустится на канате, будет опущена и веревка с привязанным грузом. Груз я тоже захватил. Выполнив приказание, тот человек дернет за веревку, и мы его поднимем и втянем сюда. Но он и сам будет подниматься. Кто из вас полезет в окно?
Мы немного растерялись. Мало приятного — болтаться в Трубе на высоте седьмого яруса. Поэтому Осейф, чтобы не тратить время зря, сам выбрал Гамида.
— Вечно я предоставляю право выбора тем, для кого эта задача непосильна, — проворчал он, спуская в окно веревку с грузом. — Помогай ему, Вагад, а я не буду тебе мешать.
Гамид сел на стену и перекинул ноги наружу. Потом мы оба уцепились за канат, он снаружи, я изнутри.
— У тебя сильные руки, — сказал господин Осейф, глядя, как я отпускаю канат. — За труды этой ночи ты получишь целую «ногу». Ну-ка, пусти поглядеть. Очень хорошо, хватит. Остальной путь он проделает по узлам.
Мы подождали, пока Гамид дернет за веревку, и я помог ему вернуться.
— Получилось? — спросил хозяин.
— Да, господин.
— Тогда возвращаемся, ослятки. Вы отлично поработали. Кто-то по вашей милости скоро лишится сперва сна, а потом и должности, хе-хе-хе…
Он опять повел нас по всяким тайным переходам и вывел к лестнице. Мы спустились и скоро оказались в его жилище.
— Никому ни слова, — сказал он перед тем, как впустить нас. — Вы славные парни, но если вы разболтаете про то, как Гамид лазил по канату, у вас будут очень большие неприятности. И прежде всего подрядчик разобьет табличку с договором, и Гамид лишится заработка. Другие подрядчики его тоже не возьмут — в этом деле они все заодно. И ему придется возвращаться в эту вашу деревню, как там ее?
— Субат-Телль, господин, — ответили мы.
— Поняли?
— Поняли, господин!
— Не уверен…
Мы вслед за ним вошли в спальню. У него там на столике обычно стоял ларчик, а в ларчике — деньги на мелкие расходы. Он взял две «ноги» и дал нам с Гамидом.
— Если распустите языки, приду и отберу эти «ноги». Поняли?
— Поняли, господин.
— Ну, теперь есть какая-то надежда. Теперь идите спать. Завтра вечером пусть Гамид придет. Ступайте.
Мы вышли из спальни, не веря своему счастью: целая «нога» только за то, что Гамид немного повисел на канате, а я этот канат держал!
— Если разобьют твою табличку с договором, это будет ужасно, — сказал я.
Гамид задумался:
— А может, и не ужасно. Тогда я буду свободен…
— От чего свободен? От заработка?
Он пожал плечами. Какие-то странные мысли рождались в его голове, я это видел по лицу.
— Вообще свободен… от всего…
— Как это?
— Ну как… Сейчас мы зависим от всех — ты от своего хозяина, я от своего, и вместе мы зависим от того, что скажет Тахмад.
— И правильно, он же старший.