Дурни Вавилонские
Шрифт:
Хозяин, тот человек в золотом обруче, держал три десятка тачек, и его люди работали от земли до седьмого яруса. Он нам объяснил — в день нужно перевезти двадцать тачек глины, и за это мы получаем еду и один «кувшин», но тот, кто наловчится и будет перевозить тридцать тачек, тот получит два «кувшина». Правда, для этого нужно не ходить с тачкой, а бегать, но мы научимся.
На самом деле мы зарабатывали по два «кувшина» в день, но один шел в зачет долга.
Прошло три луны, прежде чем самые выносливые из нас стали получать по два «кувшина» в день. Мы привыкли к нашим тачкам, стали толстые и довольные. Пояс,
Конечно, гонять тачки по темной норе — сомнительная радость, но через каждые сто шагов горел в настенном кольце факел, и внизу мы видели солнце, пока нагружали тачки, так что не сильно расстраивались. Хуже было другое. Мы ночевали в пещерах за большой печкой. Изнутри первые ярусы Нашей Башни были из земли и камня, который называется песчаник. Нам объяснили, как сделать постели на камне, а не на земле, и дали тюфяки из овечьей шерсти. Еще нас предупредили, чтобы мы не вздумали расширять пещеры и прокапываться в глубь Нашей Башни. Там, в наших жилищах, был настоящий мрак — без масляного светильника не обойтись. И по нужде ходить далеко — эти горожане додумались, чтобы все справляли свои нужды в одном месте.
Наша Башня была устроена очень разумно — снаружи было красивое жилье богатых людей, лавки, помещения стражников, дорогие харчевни, а внутри — склады, печи, жилища простых людей, границей же служила нора.
Вечером, когда мы выполняли дневной урок, нас отпускали в город. Сперва давали провожатого, чтобы мы не заблудились и не влипли в неприятности. А это было совсем легко — особенно на речном берегу, где рыбаки продавали свежую рыбу. Правда, к нам приставать с глупостями опасались — мы все шестеро всегда держались вместе.
Мы обошли город, но у нас не было денег на развлечения, и прогулки стали не так занятны.
— Давай вечером залезем повыше, — предложил Гамид. — Найдем выход к окнам и посмотрим на столицу. Мы тут уже сколько живем, а ни разу не посмотрели.
— И увидим одни крыши, — сказал на это Левад. — Лучше пойдем к храму Аштарот смотреть на девиц.
— Какая радость на них смотреть? Самая тощая стоит не меньше десяти «рабов», и то еще может не взять бляшек, им сикли подавай. На крыши смотреть — для здоровья полезнее, не портишь себе настроение.
— На крышах женщины по вечерам отдыхают, — заметил Абад. — Можно найти хорошеньких…
— А давай с ними по-умному договоримся, — предложил Левад. — Они дорого берут, потому что там за ними смотрят младшие жрицы и забирают деньги на храм. А если позвать их сюда, то возьмут подешевле… мы можем два дня обойтись без лепешек, а потом — два дня без пива…
— Не пойдут. Нам их и уложить некуда, — сказал Тахмад. — У кого из вас есть чистое одеяло?
Мы промолчали.
— Ну так идем, — сказал Гамид. — А то даже как-то дико — трудимся в башне, а выше третьего яруса не бывали.
Мы не пошли за чистыми плащами, а отправились наверх в чем были, и не по лестницам, а по норе.
Ночью, когда по ней не гоняли тачки с глиной и кирпичами, приходили люди с повозками — такими, каких мы в Субат-Телле не видали. Это были бочки на колесах, и они воняли и смердели.
Но мы недалеко ушли — нас остановила стража. Мы и не подозревали, что дорогу охраняют.
В общем, наверх нас не пустили, да еще обозвали землезадыми глиноедами.
— Понагнали вас, работаете за бляшки, — бурчал старый одноглазый стражник. — Пошли отсюда!
Мы и пошли вниз. Но ушли недалеко. Нас окликнул господин, который вышел на шум из своего жилища. Это был какой-то важный чин у стражи нижних ярусов — он мог их послать ловить ворон, и они с поклонами отступили вверх по норе.
И он был пьян. Человек, который тащил вслед за ним факел, осветил его, и мы поняли, насколько он пьян. Нам с жидким пивом никогда не достичь такого блаженства — вот что мы поняли.
— Ступайте сюда, парни, — сказал этот господин. — Не бойтесь, я вам кое-что скажу. Вы — счастливые люди, парни. Вам ни о чем не приходится думать. Вы полагаете, что наверху рай? Нет, то же самое, что внизу. Тоже гоняют свои тачки, обжигают таблички и кирпичи, пекут лепешки, ткут покрывала, но там, наверху, страшно — что, если завтра не привезут рыбу и зерно? Не отрывайтесь от земли, парни, вот что я вам скажу. Вы всегда можете спуститься в город, а те, что наверху, не всегда. Уже растут дети, которые не бывали внизу Вот, держите «раба» и пропейте его вместе за мое здоровье.
Слова такого важного господина с завитой бородой — приказ, а целый «раб» — царский подарок, так что мы три раза поклонились и пошли в таверну за городской стеной. Она была открыта по ночам, чтобы перед рассветом туда пришли камневозы и те, кто возит смрадные бочки.
— А в самом деле, это же страшно — когда всё доставляют снизу, — Левад почесал в затылке. — Но, с другой стороны, тем, кто гоняет вверх тачки с зерном, платят больше, чем нам…
— А что бывает, если столкнутся две тачки, мешок упадет, порвется, и зерно вывалится? — спросил умный Тахмад. — Мы-то соберем нашу глину с пола, ничего ей не сделается. А зерно испорчено, и возчик не получает дневной платы.
Мы немного поспорили — на какой срок нас продали вербовщики, и к кому идти, если мы захотим поменять хозяина. А потом легли спать.
Оказалось, что Гамид не выкинул из головы странную мысль посмотреть сверху на городские крыши. Когда мы уснули, он вылез из пещеры и прокрался к лестнице. Оказалось, что на ночь спускают решетки, так что по ступеням не пройти, но он как-то перелез вверх по веревочным перилам. Увернувшись от стражи, он вылез не менее как на шестом ярусе! И у него хватило наглости забраться в комнату стражников, пока они расхаживали по норе. На четвереньках он подошел к окну и увидел такое, что чуть не заорал с перепугу.