Дурной ген
Шрифт:
С той же силой распахнув дверцу своего шкафчика, она вынула телефон, чтобы проверить сообщения. У нее было предчувствие, что Виджай мог снова написать, и она оказалась права. Короткий текст обнадеживал: «Еще одно хорошее совпадение. Мы продвинулись. Будем рады увидеть вас позже и надеемся на новые положительные результаты».
Ощущая радостное возбуждение, Арья вытащила из шкафчика свои вещи и быстро переоделась. Интуиция твердила, что усилия скоро будут вознаграждены, отчего она наверняка испытает почти оргазмический кайф. Поиски Любовничка продолжались, и Арья все больше надеялась на их успешное завершение, видя в нем некое возмездие всем представителям мужского пола за домогательства и тайные интрижки — сколько она себя помнила,
Даже не закончив с переодеванием, она нашла в приложении попутку, так что по выходе из бюро ей не нужно было беспокоиться о транспорте. Она снова надела белый халат, ведь в «Генеалогии ДНК» ей хотелось походить на врача. Вообще-то, ее удивило, что Виджай не спросил, какая у нее специализация, хотя она приготовилась назваться гематологом, раз мифический малыш страдал лейкемией.
Как и накануне, поездка оказалась недолгой. Меньше чем через двадцать минут Арья уже вылезла из машины и направилась к входу в бизнес-центр. Когда она добралась до офиса «Генеалогии ДНК», девушка-администратор с лавандовыми волосами узнала ее и пригласила войти.
Арья остановилась в дверях зала. Атмосфера в этом большом, похожем на лофт помещении сейчас была другая. Никто не резался в пинг-понг, никто не сидел перед игровой станцией. Хотя народу, похоже, было столько же, а то и больше, в офисе царила напряженная тишина. Все работали на ноутбуках, сидя за столами или развалившись в креслах-мешках. Пока она осматривала зал, с большого кожаного дивана в центре поднялся Виджай. Как и на Арье, на нем была та же одежда, разве что он сменил вчерашнюю рубашку на свежую, но столь же наглаженную и белоснежную.
— Добро пожаловать, доктор Николс! — Виджай с приветливой улыбкой двинулся навстречу. На этот раз он не стал протягивать руку, предоставив инициативу Арье, а когда не дождался, просто сделал жест в сторону только что покинутого дивана: — Присоединитесь ко мне или, может, предпочтете устроиться за столом?
Арья пожала плечами со словами:
— Без разницы.
— Тогда давайте на диван.
Гостья двинулась за Виджаем, петляя среди разномастной мебели. Некоторые сотрудники мельком косились на нее, но тут же снова утыкались взглядами в экран. Как и в прошлый раз, в зале преобладали мужчины, настоящие гики по виду, хотя сейчас Арья заметила и несколько столь же ботанского вида девиц с взъерошенными волосами. Арья считала себя представителем молодого поколения, но тут у нее возникло ощущение, будто она на много световых лет старше этой компании.
Виджай сделал ей знак располагаться на диване, а сам уселся на другом конце. Их разделяла стопка бумаг.
— Хочу показать вам кое-что из наших достижений, — проговорил Виджай. Потом взял верхний листок с диаграммой фамильного древа и вручил ей.
— Вот самое первое совпадение с Гензелем, которое мы нашли: Арнольд Томпсон, родственник по прапрадеду и далее по прадеду. Мы обнаружили его благодаря нашему программному обеспечению, потому что он в лучшем случае четвероюродный брат Гензеля, и, соответственно, общих сегментов ДНК у них совсем немного. Вы ведь понимаете, что представляет собой четвероюродный брат, правда же?
— Не совсем, — сказала Арья, не желая обнаруживать свое невежество в области генетики. Две ночи назад она много прочла на эту тему, но некоторые детали все равно оставались весьма смутными.
— Общие предки для четвероюродных братьев и сестер — их прапрадеды и прапрабабки, — стал объяснять Виджай, — а значит, совпадение ДНК у такой родни очень невелико, в среднем меньше одного процента. Для некоторых компаний, специализирующихся на генетической генеалогии, этого категорически недостаточно, они не берутся за такие дела из страха ложных совпадений. Но наше программное обеспечение автоматически сопоставляет результаты по игрек-хромосомам с аутосомными результатами. Кстати, вы ни разу не упомянули, что наш малыш — мальчик.
— Разве? — Арья постаралась произнести это как можно небрежнее, словно не сказала про пол ребенка случайно, а вовсе не потому, что понятия не имела, кто получился бы из зародыша, а гадать боялась: ошибка могла поставить крест на всей ее байке.
— Мы только обрадовались, узнав, что это мальчик, и сейчас объясню почему. Игрек-хромосомы не рекомбинируют, как аутосомы, и не мутируют с такой скоростью, поэтому они полезнее для определения этнической принадлежности, чем для вычисления родственников, но в нашем случае это оказалось ключом. Мы сделали вот что: вышли на связь с этим потенциальным четвероюродным братом. К счастью для нас, он оказался фанатом генеалогии и с удовольствием взялся помогать: передал нам результаты, которые получил для своей тети Хелен Томпсон.
— То есть они связаны генетически, но из разных поколений? — уточнила Арья.
— Все верно, подтвердил Виджай. — Когда мы сопоставили набор Гензеля с этим новым набором, то были рады найти значительно более близкое совпадение: почти шесть процентов. Это значит, что потенциальный четвероюродный брат действительно оказался таковым, и благодаря его древу мы получили подтвержденного прапрадеда по имени Кларенс Томпсон.
— Неужели фамилия отца Гензеля тоже Томпсон? — изумилась Арья, ведь «Генеалогия ДНК» работала над проблемой лишь несколько часов.
— Так мы сначала и подумали, — вздохнул ее собеседник, — но, похоже, врезались в пресловутую кирпичную стену.
— Как неудачно! — воскликнула Арья.
Из прочитанных материалов она помнила, что этот термин в генеалогии употребляют в ситуациях, когда в семейном древе появляется брешь, которую невозможно заполнить, идя по бумажному следу из свидетельств о рождении и о браке. Такую кирпичную стену могло создать зачатие от донорской спермы (на которое Арья ссылалась в своей выдуманной истории про лейкемию), усыновление или удочерение, ошибочные сведения о родителях. Бывали даже случаи, когда детей путали в роддомах, и тогда в фамильном древе, выстроенном на основании наследуемых ДНК, возникали внезапные изменения.
— Да, очень неудачно, — согласился Виджай. — И это, конечно, не обнадеживает. Мы применили кучу хитростей, воспользовались огромной современной базой ДНК и отследили фамильное древо Томпсонов до того места, где, по идее, должен находиться нужный нам человек, но, к нашему разочарованию, ничего не обнаружили. Около часа назад с помощью «набора Лазаря», который мы разработали для неизвестного донора спермы, вроде бы даже нашлись единокровные тетки Гензеля и его единокровный дядя Роберт Томпсон. Он составил весьма полное семейное древо вплоть до Кларенса Томпсона и не отказался нам его предоставить. Так мы получили деда Гензеля по отцу и нескольких единокровных дядей и тетей. Этого вполне могло бы хватить, но мы так и сидим с пустыми руками. К несчастью, дед, Эрик Томпсон, не слишком-то нам помог, в отличие от его сына. Когда мы попытались объяснить ситуацию, Эрик сказал, что мы, наверное, ошибаемся: у него всего трое детей, две дочки и Роберт. Все они уже есть на генетическом древе Томпсонов. Дед также отрицает, что когда-либо был донором спермы. Однако в свете принципов генетической генеалогии выходит, что, по всей вероятности, сын Эрика был тем самым донором спермы и отцом Гензеля. Очень печально, когда возникают проблемы такого рода. Мы тут уже начинаем подумывать, что в этой истории замешано усыновление.