Дурной возраст
Шрифт:
— Не я. Она. Из-за сына. Ей хотелось, чтобы я женился на ней, но я не мог. Считал, что мальчик еще нуждается во мне. Он трудный, непредсказуемый. Он бы не вынес присутствия Элианы… Она это быстро поняла.
«Так вот почему она всегда злилась на меня, — подумал Люсьен. — Я был препятствием».
— Ваши отношения полностью прекратились? — спросил Шеро.
— Да. Положение было безвыходным. Но я ее не забывал. Как раз наоборот! В моем возрасте, когда теряют женщину, сразу теряют все, что у вас осталось от молодости. И потом, в прошлый понедельник она позвонила мне. Из газет я, разумеется, знал, что она исчезла, но мне также было известно, что у нее связь; я был в бешенстве. Представлялся удобный случай для объяснения. Она назначила мне свидание в бистро, у перекрестка дорог Анже и Карфу. Казалось, она была вне себя. Я поехал. Телефонный звонок привел меня в крайнее замешательство. Почему она меня вызвала? Хотела возобновить отношения? Я так страдал, что готов был на любые уступки. Она ждала меня у кафе.
— В котором часу это было?
— Около семи, уж почти стемнело. Я нашел ее в ужасном состоянии. Не только физическом. Главное — в моральном. Она говорила мне о чем-то, чего я не понимал.
«Если она узнала меня и сказала ему, что это был я, я убью себя!» — подумал Люсьен.
— Я посадил ее в машину и отъехал от перекрестка, потому что она жестикулировала, а я не хотел выставлять себя на обозрение. Потом… Признаюсь, плохо помню, что со мной было. Я тоже потерял самообладание. Не слушал ее, сразу же заговорил о Филиппе. Между нами произошла бурная ссора, я схватил ее за горло. Я не собирался ее душить. Категорически настаиваю на этом, вы должны мне верить. Она сразу потеряла сознание, и я понял, что она мертва. Может, я сдавил слишком сильно. Не знаю, не знаю…
— Вы утверждаете, что к похищению вы не имеете никакого отношения? — спросил комиссар.
— Ни малейшего.
— Допустим. Но, как я представляю, вы отдаете себе отчет в том, что остается немало моментов, которые требуют ясности. — Комиссар встал. — Я вынужден просить вас следовать за нами.
Раздался шум отодвигаемых стульев. Люсьен не мог оторваться от двери. Он опять услышал голос отца, который спросил:
— Могу ли я сказать пару слов своему сыну?.. Один на один? У меня нет ни малейшего желания бежать. Но мне было бы неудобно ваше присутствие.
— Только скорее.
Доктор обнаружил Люсьена за дверью:
— Ты подслушивал?
— Да.
— И все слышал?
— Да.
— Бедный малыш!
Люсьену хотелось броситься ему на шею. Но он был не в силах сдвинуться с места.
— Позднее ты поймешь. Узнаешь, что значит быть одержимым женщиной.
— Я это знаю, папа… Она говорила тебе обо мне?
Люсьен смотрел отцу прямо в глаза.
— Зачем ей говорить со мной о тебе? — спросил отец.
Он не лгал. Он, наверное, никогда не узнает.
— Спасибо, — прошептал Люсьен.
Он не знал, к кому была обращена благодарность. Может, к провидению, которое и на этот раз оказалось милостивым.
— В сейфе здесь ты найдешь значительную сумму, — продолжал доктор. — Переедешь к бабушке…
Он и забыл, что старая дама отправилась путешествовать. К чему напоминать ему об этом?
— Да, папа.
— Расплатишься с Мартой.
— Да, папа.
— И потом, постарайся забыть. Позднее, быть может, ты меня простишь…
Глаза были полны слез.
— Я не хочу, чтобы ты тут оставался, — продолжал доктор. — Могу я на тебя рассчитывать, Люсьен?
— Да, папа.
— Пожалуйста, месье, — сказал комиссар, встав на пороге.
— Иду… Люсьен, малыш… Нет, я не хочу, чтобы ты меня обнимал… Пожми мне руку.
Люсьен поставил на землю тяжелый чемодан. До того, как подошел к окошечку кассы, прочитал крупные газетные заголовки: Неожиданная развязка в деле Шателье… Оставшаяся сумма выкупа возвращена… В качестве обвиняемого привлечен доктор Шайу… Убийство из ревности… Похищение по-прежнему необъяснимо…
Это было вчера. Это было в прошлом. Люсьен взглянул на афиши. Все еще колебался. Антверпен… Амстердам… Гамбург… Куда угодно, лишь бы на край света. Сесть где-нибудь на корабль… Попытаться… Чтобы стать другим…
Он наклонился к служащему:
— Один второго класса в Антверпен… Да, обратно не надо…