Шрифт:
Андрей Платонович Платонов
Душа человека - неприличное животное
(Фельетон о стервецах)
1. Рассуждение о СУТИ дела
Фельетон - это, в сущности, маленький манифест только что рожденного не по своей воле бандита, а по воле своих свах и бабушек: "исторической необходимости", "естественного хода вещей", "действительности" и прочих старых блудниц и гоморрщиц. Причем иногда, и чаще всего коммунист, вдруг ощущает себя как бандита и в сердце его радостно и свободно начинает выть справедливый чудесный зверь. Такой "коммунист" кажется всем неприличным: у него оголилась душа, он
– Товарищ!
– говорят ему.
– Надо жить только в гостиных и залах души. А ты живешь в клозете. Опомнись, брат. Не смотри чертом... Не собирай нищих за городом. Ты думаешь, они способны направить революцию. Нет, брат, оставь; не тряси штанами нищими, мы и брюки видали...
И они замолчали. Другой, что говорил, ушел. Остался один, у кого в сердце зверь и душа свободна от белья и сапогов приличий. Он видел остро и радостно. Его тело скрипело под напором крови и горело, как огнедышащий вулкан. В голове танцевали четкие фигуры развратных мыслей. Он был один, один - с неисчислимыми массами неведомых, идущих к нему товарищей, решивших взорвать мир без определенной цели, без программ и политики, а ради самих себя, ради своей страсти к невозможному...
Он увидел весь мир во всем его приличии и свою душу во всем ее неприличии. Первое дело он снял шляпу жизни - жену - и отпустил ее домой, в деревню. Пусть песни вечером поJт. Он и песню для неJ сочинил и посвятил еJ ей.
Теперь он глядел на старую жабу - действительность, - и от еJ мелочей у него нутро затихало.
Он же был динамитом действительности и радовался своей справедливости.
Подойдет его время. Пока же он и спит, и обедает в клозете жизни своей душе.
Он знал одно: эти мелочи - вся истина жизни. Идеал, дух и прочие юбки старых дев - это суть только заблуждающаяся материя.
2. Революционер в полном облачении
Площадь. Красные войска, рабочие, женщины, дети. После дождя вся земля под стеклом. Гремит и движется под солнцем живая революция. Никто не верит, что есть невозможное.
Парад. Черные чертики - фотографы - снимают пролетариат. Люди в полном облачении, т.е. галифе, нагане, коже и т.д., устанавливают порядок, чтобы было приличное лицо у революции.
К суетящейся хохочущей толпе, повторившей на квадратной сажени Октябрь, подскакивает официальный революционер, бритый и даже слегка напудренный. Так чуть-чуть, чтобы нос не блестел
– Осади, осади назад - говорят вам.
Рабочие и женщины осадили. Они вполне поняли, революция затихла. Галифе скакнуло дальше.
Революция сменилась "порядком" и парадом.
3. Мертвые ДУШИ в советской бричке
Едет советская бричка. В ней солидный мужчина, разбрюзгшая на ворованных харчах барыня, кучер и кобелек.
Это едут по всем мостовым, улицам и переулкам мертвые души в советских бричках. Едут и едут, никак не доедут. А ведь, доедут - придет время. Доедут до рабочего ада, и им там воткнут железный шток сквозь пупок. Мечутся мертвые тени в живых городах и ждут они страшного суда, рабочей расправы.
4. Необъяснимые чудеса
Чудеса эти - беременные мужчины, которые идут домой с мельниц. Стражи у ворот следят.
– Ты куда?
– Домой, кончил.
– Ага, кончил. Открой рот... Ну, проходи.
Или там.
– Даешь?
– Берешь.
– Проходишь.
В селе Лупцеватом объявилась икона божьей матери-троеручицы.
А у нас чудеса еще почище - мельники, солидные приличные мужчины, по вечерам беременеют и еле доходят с работы домой, где и опоражниваются.
5. Резюме
Один рабочий объяснил это слово так:
– Режь умней.
А другой ему ответил:
– Ничего, глотай без ножа. Суй пальцем.
аНДРЕЙ пЛАТОНОВИЧ пЛАТОНОВ
дУША ЧЕЛОВЕКА - НЕПРИЛИЧНОЕ ЖИВОТНОЕ
(фЕЛЬЕТОН О СТЕРВЕЦАХ)
1. рАССУЖДЕНИЕ О сути ДЕЛА
фЕЛЬЕТОН - ЭТО, В СУЩНОСТИ, МАЛЕНЬКИЙ МАНИФЕСТ ТОЛЬКО ЧТО РОЖДЕННОГО НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ БАНДИТА, А ПО ВОЛЕ СВОИХ СВАХ И БАБУШЕК: "ИСТОРИЧЕСКОЙ НЕОБХОДИМОСТИ", "ЕСТЕСТВЕННОГО ХОДА ВЕЩЕЙ", "ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ" И ПРОЧИХ СТАРЫХ БЛУДНИЦ И ГОМОРРЩИЦ. пРИЧЕМ ИНОГДА, И ЧАЩЕ ВСЕГО КОММУНИСТ, ВДРУГ ОЩУЩАЕТ СЕБЯ КАК БАНДИТА И В СЕРДЦЕ ЕГО РАДОСТНО И СВОБОДНО НАЧИНАЕТ ВЫТЬ СПРАВЕДЛИВЫЙ ЧУДЕСНЫЙ ЗВЕРЬ. тАКОЙ "КОММУНИСТ" КАЖЕТСЯ ВСЕМ НЕПРИЛИЧНЫМ: У НЕГО ОГОЛИЛАСЬ ДУША, ОН НАЧИНАЕТ СМЕЯТЬСЯ, НАДЕВАЕТ ОБЫКНОВЕННЫЕ ШТАНЫ И УХОДИТ "ДОМОЙ" - В ЦЕХ.
– тОВАРИЩ!
– ГОВОРЯТ ЕМУ.
– нАДО ЖИТЬ ТОЛЬКО В ГОСТИНЫХ И ЗАЛАХ ДУШИ. а ТЫ ЖИВЕШЬ В КЛОЗЕТЕ. оПОМНИСЬ, БРАТ. нЕ СМОТРИ ЧЕРТОМ... нЕ СОБИРАЙ НИЩИХ ЗА ГОРОДОМ. тЫ ДУМАЕШЬ, ОНИ СПОСОБНЫ НАПРАВИТЬ РЕВОЛЮЦИЮ. нЕТ, БРАТ, ОСТАВЬ; НЕ ТРЯСИ ШТАНАМИ НИЩИМИ, МЫ И БРЮКИ ВИДАЛИ...
и ОНИ ЗАМОЛЧАЛИ. дРУГОЙ, ЧТО ГОВОРИЛ, УШЕЛ. оСТАЛСЯ ОДИН, У КОГО В СЕРДЦЕ ЗВЕРЬ И ДУША СВОБОДНА ОТ БЕЛЬЯ И САПОГОВ ПРИЛИЧИЙ. оН ВИДЕЛ ОСТРО И РАДОСТНО. еГО ТЕЛО СКРИПЕЛО ПОД НАПОРОМ КРОВИ И ГОРЕЛО, КАК ОГНЕДЫШАЩИЙ ВУЛКАН. в ГОЛОВЕ ТАНЦЕВАЛИ ЧЕТКИЕ ФИГУРЫ РАЗВРАТНЫХ МЫСЛЕЙ. оН БЫЛ ОДИН, ОДИН - С НЕИСЧИСЛИМЫМИ МАССАМИ НЕВЕДОМЫХ, ИДУЩИХ К НЕМУ ТОВАРИЩЕЙ, РЕШИВШИХ ВЗОРВАТЬ МИР БЕЗ ОПРЕДЕЛЕННОЙ ЦЕЛИ, БЕЗ ПРОГРАММ И ПОЛИТИКИ, А РАДИ САМИХ СЕБЯ, РАДИ СВОЕЙ СТРАСТИ К НЕВОЗМОЖНОМУ...
оН УВИДЕЛ ВЕСЬ МИР ВО ВСЕМ ЕГО ПРИЛИЧИИ И СВОЮ ДУШУ ВО ВСЕМ ЕЕ НЕПРИЛИЧИИ. пЕРВОЕ ДЕЛО ОН СНЯЛ ШЛЯПУ ЖИЗНИ - ЖЕНУ - И ОТПУСТИЛ ЕЕ ДОМОЙ, В ДЕРЕВНЮ. пУСТЬ ПЕСНИ ВЕЧЕРОМ ПОJТ. оН И ПЕСНЮ ДЛЯ НЕJ СОЧИНИЛ И ПОСВЯТИЛ ЕJ ЕЙ.
тЕПЕРЬ ОН ГЛЯДЕЛ НА СТАРУЮ ЖАБУ - ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ, - И ОТ ЕJ МЕЛОЧЕЙ У НЕГО НУТРО ЗАТИХАЛО.
оН ЖЕ БЫЛ ДИНАМИТОМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ И РАДОВАЛСЯ СВОЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ.
пОДОЙДЕТ ЕГО ВРЕМЯ. пОКА ЖЕ ОН И СПИТ, И ОБЕДАЕТ В КЛОЗЕТЕ ЖИЗНИ СВОЕЙ ДУШЕ.
оН ЗНАЛ ОДНО: ЭТИ МЕЛОЧИ - ВСЯ ИСТИНА ЖИЗНИ. иДЕАЛ, ДУХ И ПРОЧИЕ ЮБКИ СТАРЫХ ДЕВ - ЭТО СУТЬ ТОЛЬКО ЗАБЛУЖДАЮЩАЯСЯ МАТЕРИЯ.
2. рЕВОЛЮЦИОНЕР В ПОЛНОМ ОБЛАЧЕНИИ
пЛОЩАДЬ. кРАСНЫЕ ВОЙСКА, РАБОЧИЕ, ЖЕНЩИНЫ, ДЕТИ. пОСЛЕ ДОЖДЯ ВСЯ ЗЕМЛЯ ПОД СТЕКЛОМ. гРЕМИТ И ДВИЖЕТСЯ ПОД СОЛНЦЕМ ЖИВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. нИКТО НЕ ВЕРИТ, ЧТО ЕСТЬ НЕВОЗМОЖНОЕ.
пАРАД. чЕРНЫЕ ЧЕРТИКИ - ФОТОГРАФЫ - СНИМАЮТ ПРОЛЕТАРИАТ. лЮДИ В ПОЛНОМ ОБЛАЧЕНИИ, Т.Е. ГАЛИФЕ, НАГАНЕ, КОЖЕ И Т.Д., УСТАНАВЛИВАЮТ ПОРЯДОК, ЧТОБЫ БЫЛО ПРИЛИЧНОЕ ЛИЦО У РЕВОЛЮЦИИ.
к СУЕТЯЩЕЙСЯ ХОХОЧУЩЕЙ ТОЛПЕ, ПОВТОРИВШЕЙ НА КВАДРАТНОЙ САЖЕНИ оКТЯБРЬ, ПОДСКАКИВАЕТ ОФИЦИАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР, БРИТЫЙ И ДАЖЕ СЛЕГКА НАПУДРЕННЫЙ. тАК ЧУТЬ-ЧУТЬ, ЧТОБЫ НОС НЕ БЛЕСТЕЛ