Душа разведчика под фраком дипломата
Шрифт:
В 17 лет он начал службу корнетом в гусарском полку. Потом состоял при главнокомандующем гренадерским корпусом, был командирован в Эстляндию, для составления подробной дислокации войск. С 1855 года Николай Игнатьев уже дивизионный квартирмейстер 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, а через год исполняет обязанности обер-квартирмейстера Балтийского корпуса.
Летом 1856 года Игнатьев едет в столицу Британии с личным поручением царя «изучить все новейшие достижения артиллерийского и инженерного дела в Англии и установить возможность их применения в России, а также привести в ясность военно-политические замыслы врагов наших в Европе и Азии».
Выполнить все задачи государя
Будучи в Британском музее, где выставлялся строго секретный боеприпас — унитарный патрон новейшего образца, Николай Игнатьев «случайно» положил английскую оружейную новинку в карман. Британцы не простили похищение секретного патрона, разгорелся скандал, и граф был вынужден покинуть английскую столицу. Это стало уроком для молодого дипломата. Он стал осторожнее, хитрее, с годами обретая необходимый опыт и знания. Однако всю жизнь граф Игнатьев оставался большим энтузиастом тайных операций.
Ему еще не исполнилось тридцати, когда государь утвердил Игнатьева директором Азиатского департамента Министерства иностранных дел. Ответив благодарностью на поздравление царя, Николай Павлович, тем не менее, твердо заявил, что не хотел бы долго засиживаться на этом посту.
Через несколько лет канцлер А. Горчаков предложил Игнатьеву должность посланника в Константинополе. Граф охотно согласился.
13 лет представлял интересы России в Турции Николай Павлович. Он имел значительное влияние на некоторых членов правительства, да и на самого султана Абдул-Азиза. Развернув сеть агентов, Игнатьев знал состояние дел в турецком правительстве, был посвящен в тонкости внешнеполитической деятельности страны, он умел добыть самый засекреченный документ. Однако проблема состояла в другом — как передать этот документ в Россию. Турецкая контрразведка вела тотальный контроль за перепиской русского посла. Специальные дипломатические пакеты с большими сургучными печатями, с гербом Российской империи вскрывались турками с легкостью. И тогда опытный дипломат и разведчик граф Игнатьев придумал простой, но гениальный ход — свою корреспонденцию он вкладывал в простые, самые дешевые конверты, которые хранил рядом с дурно пахнущими продуктами, например с провонявшей селедкой. Адрес подписывал не сам — грамотный, каллиграфический почерк посла привлекал внимание контрразведки. Личным писарем Игнатьева стал его лакей. Письмо направлялось не по адресу Министерства иностранных дел, а но какому-либо частному адресу, например мидовского дворника. Уловка удавалась, письма доходили в целости и сохранности.
Возвратившись в Россию, Игнатьев становится членом Государственного совета, руководит российской делегацией при подписании Сан-Стефанского мира в 1878 году.
С 1881 года Игнатьев — министр внутренних дел Российской империи.
Кстати говоря, он — дядя Алексея Алексеевича Игнатьева, генерал-лейтенанта, военного агента России во Франции, автора известных мемуаров «Пятьдесят лет в строю». Так что Николай Павлович может считаться основателем династии российских военных агентов Игнатьевых.
Генерал-майор Николай Новицкий, работавший в Лондоне в 1860-е годы, был опытнее и мудрее молодого Николая Игнатьева. Он уделял пристальное внимание оружейной теме. В 1864 году Николай Александрович подготовил разведдоклад об особом комитете, который был учрежден в Англии для обсуждения вопроса о пользе введения в Британской армии казнозарядного оружия. Оказалось, что этот особый комитет работал, что называется, не покладая рук. Всего за два летних месяца — июнь и июль — он заседал четыре раза. В ходе заседаний обсуждались доклады из воинских
В составе комитета были как сторонники, так и противники казнозарядного оружия. Однако вскоре удалось добиться единого решения: британская армия должна начать перевооружение казнозарядными винтовками.
Специалисты оружейной комиссии Российской империи тоже были вынуждены согласиться с недостатками системы, однако констатировали тот факт, что на сегодняшний день не существует пи одного образца казнозарядного оружия, который полностью удовлетворял бы всем запросам.
Так что, собственно, выбора не было. И ведущие страны мира, такие как Великобритания, Российская империя и другие, занялись поиском оптимальной системы для переделки дульнозарядных ружей. Следует отметить, что в этом поиске должная роль отводилась российскому военному агенту в Англии генералу Николаю Новицкому.
В 1864 году в помощь ему в Лондон был направлен поручик артиллерии Иван Драшковский. Он заказал переделку 6-линейной винтовки по методу Снайдера, а также приобрел уже готовый карабин и привез его в Петербург. Специалисты оружейной комиссии внимательно изучили и испытали карабин.
Потом было заказано еще несколько винтовок, переделанных но системе Снайдера, но уже другого калибра и под иные патроны.
Винтовку под патрон Шепарда поручили испытать поручику Драшковскому, еще одну винтовку, но уже под патрон Потте — стрелковому батальону лейб-гвардии Его Величества.
В июне 1866 года оружейная комиссия сделала заключение, что ружья Снайдера в том виде, в каком они были предоставлены, не могут быть признаны удовлетворительными. Казалось, на этом поставлена точка. Однако в спор специалистов-оружейников вновь вмешался генерал Новицкий. Он представил рапорт, в котором сообщал, что английский комитет провел большие испытания в Вульвиче. Из 50 стрелковых систем были выделены лучшие. Среди них системы Грина, Джослина, Вилсона, Вестлей Ричардса, Строма и уже хорошо известная нам система Снайдера. И все-таки в окончательном варианте комитет остановился на системе Снайдера и рекомендовал се для переделки 200 тысяч ружей. Правда, теперь эта система вновь была усовершенствована и разработана под новый металлический патрон. Более того, Новицкий сообщал, что решение комитета уже переведено в практическую плоскость: несколько тысяч новых винтовок проходят испытания в войсках.
Рапорт военного агента Новицкого заставил оружейную комиссию возвратиться к обсуждению системы Снайдера. Однако в России к тому времени полным ходом шла переделка ружей по системе Карля, и уже возвращаться к Снайдеру и приспосабливать к нему русские оружейные заводы было бы слишком разорительным.
Что же касается генерала Новицкого, то он докладывал и о других винтовках системы Шасспо, Пиободи, Бокла.
Знали в русской оружейной комиссии и о конкурсе, объявленном английским комитетом на изготовление однозарядных и магазинных винтовок. В ходе конкурса были испытаны 94 оружейных системы. Лучшими признаны винтовки Ремингтона, Генри, Бартона, Фосбери, Мартини и другие. Все они хорошо были изучены российскими оружейниками.
Полковник Петр Альбединский, посланный в Париж, тоже действовал весьма эффективно. Достаточно сказать, что донесение, в котором аргументированно и весьма профессионально проводился разбор испытаний новых ружей и пуль, которые прошли во Франции, заставили рассмотреть этот вопрос на заседании Оружейного комитета России. Основываясь на выводах военного агента Петра Альбединского, комитет принял судьбоносное для русской армии решение: поставить на вооружение нарезные винтовки вместо гладкоствольных, с облегченными патроном и пулей.