Душа разведчика под фраком дипломата
Шрифт:
Домой в Россию генерал-майор Александр Горлов возвратился в 1870 году. Интересно, что его возвращение сыграло решающую роль в том, что на вооружение русской армии был принят револьвер Смита-Вессона, а не какой-нибудь другой.
Дело в том, что Артком давно ломал голову над поиском нового образца пистолета или револьвера. Спорили специалисты, боевые офицеры, рассматривались разные системы оружия. В 1870 году проводились испытания револьвера Галана, однозарядных пистолетов Бердана и Ремингтона, двухзарядного пистолета Лилиенфельда.
Предварительную победу одержал пистолет Ремингтона. Признали, что пистолет может быть
Что ж, возможно, так бы и случилось, но Ремингтону не повезло. Из-за океана после длительной командировки вернулся военный агент в США генерал Горлов. Он доставил в Россию усовершенствованный револьвер Смита-Вессона и сумел доказать оружейной комиссии, что это лучший па сегодняшний день револьвер.
В следующем, 1871 году револьверы Смита-Вессона были приняты на вооружение в русской армии, а завод Спрингфельда в США получил крупный заказ на изготовление 20 тысяч револьверов с патронами.
Этот револьвер разных образцов состоял на вооружении в кавалерийских и конно-артиллерийских частях, на флоте и даже в жандармских и конвойных подразделениях.
На родине генерал Горлов задержался ненадолго. Уже в 1873 году Высочайшим повелением он был назначен военным агентом в Англию.
Войдя в курс дел, Александр Павлович обратился к своей любимой теме. В Лондоне на сей раз его привлекло холодное оружие. Как всегда, Горлов обстоятельно занялся изучением вопроса: познакомился с представителями фирмы-изготовителя, побеседовал, как он сообщает, с «авторитетами по фехтованию», прочел некоторые сочинения, касающиеся холодного оружия, разумеется, рассмотрел образцы. И в конце концов пришел к выводу, что «наши нынешние образцы холодного оружия требуют существенных изменений, чтобы не отстать от иностранного».
Об этом в апреле 1874 года в письме на имя военного министра и поведал Александр Павлович Горлов. Аргументы опытного военного агента в Лондоне убедили министра. Горлову выслали несколько образцов офицерского и солдатского оружия и поручили на английском заводе изготовить новые сабли и палаши в соответствии с его предложениями.
А предлагал Горлов вот что. В России главным назначением холодного оружия всегда была рубка, тогда как в Англии и во Франции — «колотие, — считал агент, — как самый опасный для противника способ действия». И потому сабли в этих странах были почти прямыми. А чтобы ими можно было и рубить, рукоятку сабли делали симметричной по весу с обеих сторон.
Нашей кавалерии, считал Горлов, не следовало бы оставаться со старыми саблями и рисковать понести страшные потери. Он предлагал принять один образец сабель для кавалерии, исключив кирасир. Кривизну сабли надо уменьшить, улучшить фигуру сечения, изменить рукоятку.
В следующем, 1875 году генерал Горлов приехал в Петербург и привез с собой новые образцы холодного оружия. Они были переданы в войска для проведения испытаний. Но началась Русско-турецкая война 1877–1878 годов, и о саблях Горлова забыли.
Но сам Александр Павлович о них не забывал. В конце 1879 года он попросился на побывку. Прибыв в Петербург, отыскал свое оружие и вновь начал испытания. И не отступил до тех пор, пока в 1881 году новые шашки и палаши не были приняты на вооружение.
Да, оружие стало любимой темой генерала Горлова. И здесь ему не было равных. Однако не забывал он и о других направлениях работы военного агента — добывал материалы и документы
За отличия в службе Александр Павлович Горлов в период своего пребывания в Англии был произведен в генерал-лейтенанты.
В 1882 году закончилась очередная длительная зарубежная командировка Горлова. Он возвратился на родину и принял должность инспектора местных арсеналов Главного артиллерийского управления.
Четыре года нес нелегкую инспекторскую службу генерал-лейтенант Александр Павлович Горлов. В 1886 году он ушел в отставку.
Скончался генерал Горлов уже в XX веке, в 1905 году.
ПОД ПЛАТЬЕМ МЕЛКОГО КЛЕРКА
До 1885 года в военно-морском флоте разведкой руководила канцелярия Морского министерства. Однако в этом году был восстановлен Главный морской штаб. В штатное расписание штаба вошел военно-морской отдел. Именно на него и возложили обязанности по сбору сведений об иностранных флотах. В ведении отдела находились и военно-морские агенты России.
В армии до конца XIX века зарубежной стратегической разведкой ведали два органа — военно-научный комитет и Азиатская часть Генерального штаба. Только в 1900 году в штат Главного штаба включена генерал-квартирмейстерская часть, состоящая из статистического и оперативного отделений. Теперь функции Азиатской части были переданы статистическому отделению.
Что же касается зарубежных сил генерал-квартирмейстерской части, то основные надежды возлагаются па тех же военных агентов.
Правда, здесь надо сделать некоторое отступление. В 1892 году была предпринята попытка укрепить зарубежные силы, расширить их круг.
Помните артиллерии поручика Петра Христофоровича Граббе, который в далеком 1810 году под видом канцелярского служителя при русской дипломатической миссии был послан в Мюнхен? С тех пор прошло более 80 лет. Не знаю, помянули ли добрым словом Петра Христофоровича нынешние министры— военного ведомства, внутренних дел и помощник министра иностранных дел, но по итогам своей встречи они выпустили протокол. Главное в этом протоколе было то, что высокие чиновники возвратили к жизни идею возрождения негласных военных агентов — специально отобранных офицеров.
Вскоре первые негласные военные агенты выехали за рубеж: секретарями в консульство в Кёнигсберг штабс-капитан Нолькен, в Будапешт — Генерального штаба капитан Муравьев-Амурский и в Дрезден — штабс-ротмистр Миллер.
Казалось бы, ничто не может помешать начать успешную работу во благо разведки этим трем офицерам. Но увы. Многие детали и тонкости службы негласных военных агентов не были продуманы.
Во-первых, вес эти люди заняли весьма низкие должности секретарей консульств. А ведь на родине, в России они принадлежали к высшим слоям общества. Штабс-капитан Нолькен был бароном, Генерального штаба капитан Муравьев-Амурский — графом. Они получили прекрасное образование, воспитание, закончили элитные военные учебные заведения. Мало того, что подобное назначение больно било по самолюбию, ущемляло их сословное положение, но назначение таких людей не могло ускользнуть от внимания контрразведки.