Душа темнее ночи
Шрифт:
Я специально назначила встречу в ресторане Узбека. Место проверенное, для меня абсолютно безопасное. Кто ее знает, эту блондинку, что ей взбредет в глупую голову…
Я предпочитаю не рисковать.
Тем более не собираюсь пить с ней кофе или что-то в этом роде. Да я из рук Ксении и стакана воды не приму – после того, что было!
Бывшая подруга Кипчака явилась с небольшим опозданием, но я ничего другого от нее и не ожидала.
– Ой, Женя, как хорошо, что ты перестала ломаться и согласилась встретиться со мной! – такими словами приветствовала меня Ксения.
– Я
Тут вошел Узбек и поставил перед нами подносик. На чеканном серебре исходили паром две чашки чая, еще там были какие-то лепешки.
– Мы ничего не заказывали! – вскинулась я.
– Подарок от заведения! – улыбнулся Узбек. Только тут я почувствовала, насколько голодна.
– Спасибо! – Мое лицо помимо воли расплылось в улыбке. Узбек поклонился и вышел. Я схватила лепешку и впилась в нее зубами. Ксения, пригорюнившись по-бабьи, смотрела, как я ем. Я вытерла салфеткой пальцы и поинтересовалась:
– Ну? Что ты собиралась мне сообщить?
– Ты пей, Женечка! – сказала Ксения. – Успеем поговорить!
Я взяла чашку и сделала глоток. Вкус чая показался мне странным. Но я знала, что Узбек добавляет в чай самые неожиданные ингредиенты – цветок подсолнуха, имбирь, гвоздику и тмин. Поэтому удивилась я не сильно. Гораздо больше я удивилась, когда комната завертелась у меня перед глазами и я провалилась в глухую темноту.
Глава 9
Я открыла глаза. Все тело затекло и болело так, что я поняла: я находилась без сознания довольно долго – часа два, если не больше. Это означало, что наступил новый день.
Глаза с трудом привыкали к свету, льющемуся с потолка. Лампы, забранные частой решеткой, излучали не свет, а нечто похожее на гной – желтовато-зеленое и крайне депрессивное. Именно это, а также смирительная рубашка, рукава который были связаны у меня за спиной, и помогли мне понять, где я нахожусь.
Я в клинике Сосковца. Это точно.
Осознав этот факт, я забилась в своей рубашке, как пойманная рыбка. Я выгибалась дугой, пытаясь освободиться, но смирительная рубашка была рассчитана именно на такие случаи. Так что через полчаса я оставила бесполезные попытки и просто лежала, соображая, что же произошло.
Я прекрасно помнила, как сама назначила встречу Ксении в ресторане Узбека. Потом хозяин принес нам чай… Я успела сделать всего один глоток, как выключилась, словно тостер или утюг.
Это означало только одно – Узбек меня предал. Милейший отставной психиатр, угодливый хозяин ресторана «Фергана», меня провел, как первоклашку. Из рук Ксюши я не приняла бы и стакана воды. А вот ассириец был (ну, или казался) моим другом…
Что ж, Охотникова. Кажется, у тебя очень большие проблемы! Ты рано расслабилась, старушка! Да, Аким Увеков завалил Третьяка. Но бандит был не единственным опасным человеком в этой истории. Оставался еще Сосковец, добрый доктор. И вот я в его клинике, спеленутая, будто мумия, и беспомощная, как морская свинка…
Я еще немного – скорее для очистки
Долго томиться ожиданием мне не пришлось. Минут через десять дверь приоткрылась, и в комнату вошел сам Евгений Павлович. На докторе был белый халат, в руке Сосковец держал шприц. Улыбка доброго доктора мне совершенно не понравились – такие улыбки бывают не у врачей, а у маньяков.
– Здравствуйте, Евгений Павлович! – приветствовала я психиатра. – Вы уже в курсе, что ваш покровитель и партнер мертв? Я имею в виду Владимира Третьяка.
Доктор на минуту запнулся, и на лице его возникло неопределенное выражение – ну совершенно как компьютер, который перезагружается, но экран пока пуст.
Так, значит, доктор не знал о гибели Третьяка.
Но Сосок удивительно быстро оправился от этой новости. Он оскалил белоснежные зубы в американской улыбке и произнес:
– Ах, Евгения, до чего же приятно иметь с вами дело! Вы всегда столь же непредсказуемы, сколь и очаровательны.
Я поморгала глазами, пытаясь сообразить, что он имел в виду, потом оставила напрасные попытки.
– Так что обстоятельства изменились, – сообщила я доктору. – Вам лучше развязать меня и отпустить. Тогда есть шансы, что на скамью подсудимых вы сядете в добром здравии.
Сосковец залился искренним смехом:
– Ах, Женя, вы такая остроумная! Ну просто прелесть! Скажите, это вы убили Третьяка?
– Не важно, – ответила я, пытаясь незаметно освободиться. – Скажем так, я поставила вашего партнера в уязвимое положение. А прикончил его другой человек.
– Не скажу, что буду сильно о нем горевать! – осклабился врач. – Иногда Вова бывал совершенно невыносим.
– Ну, без него вам придется поставить крест на ваших планах, – притворно вздохнула я. – Это я о производстве препаратов на «Медтехе»…
Сосковец внезапно оказался так близко, что я испугалась. Бледное лицо с улыбкой, более всего напоминающей оскал. Вот точно так же улыбался Джокер в фильме про Бэтмена…
– Знаешь, бэби, ты и в прошлый раз нам все точно так же испортила! – сообщил мне врач. Я ощутила на лице омерзительное тепло его дыхания и аромат мятной жвачки. – В тот раз мы тебя остановили буквально в двух шагах от цели. Еще немного, и ты уговорила бы Авдюшкина обратиться в полицию и тем самым немного осложнила бы нам жизнь… Но мы успешно решили нашу маленькую проблему. И вдруг я узнаю, что к тебе внезапно вернулась память!
Странное изломанное лицо с совершенно застывшей улыбкой и остекленевшими глазами. Я попыталась отодвинуться, но деваться мне было некуда.
– Нет, это совершенно никуда не годится! – заявил Сосок, изучающе глядя на меня. И вдруг приподнял мне веко холодными пальцами. Я задергалась.
– Не надо так волноваться, милая моя! – успокоил меня добрый доктор.
– Я тебе не милая, – прохрипела я, стараясь подавить неконтролируемый ужас, который вызывал у меня этот человек. – Не милая и не бэби. А если ты ко мне еще приблизишься, я тебе язык откушу, понял?