Душа темнее ночи
Шрифт:
Сосковец с минут разглядывал меня, склоняя голову набок, точно ученый скворец, потом вдруг искренне рассмеялся:
– Да, ты можешь! Совершенно непредсказуема!
На мой взгляд, то же самое можно было сказать и о докторе. Настроение у него менялось ежеминутно, причем без всякой связи с происходящим. Я решила, что добрый доктор, скорее всего, сидит на каких-нибудь стимуляторах. Ну не может нормальный человек так себя вести! Даже злодеи из низкобюджетных боевиков постеснялись бы!
– Слушайте, ну объясните, зачем вы все
– Ты о чем, детка?
– Да об этом вашем подпольном производстве.
– А деньги?! – внезапно распахнул глаза Сосковец. За стеклами очков голубые глаза казались большими и странно наивными. Только зрачок сужен в точку. – Очень большие деньги, кошечка моя.
– Слушайте, ну какая я вам кошечка! – не выдержала я. – Хватит ломать комедию! Вы ведь должны быть абсолютно нормальным, раз проворачивали такие дела! Хватит играть маньяка, а?
Сосковец сморгнул – миг, и на меня смотрел совершенно другой человек. Господи, да он еще страшнее, чем заманьяченный доктор…
– Верно, зайчик, – кивнул Евгений Павлович. – Я могу быть разным. Очень разным… Ну, хватит играть. Перейдем к делу.
– К какому? – прохрипела я, дернувшись. Сосковец поднял шприц и снял пластиковый колпачок с иглы. На кончике повисла мутная капля.
– Что это? – невольно спросила я, не отводя взгляда от страшного зрелища.
– Это? – усмехнулся доктор. – Это, рыбка моя, коктейльчик. Для тебя.
– Какой… коктейльчик?!
Доктор покрутил пальцами в воздухе, ища слова, потом махнул ладонью:
– Да какая тебе разница, малыш! Немного пирифазена, чуть-чуть атараксазола… В общем, тебе понравится, обещаю.
– И что… что со мной будет?
– О, это интересно! – оживился Сосковец. – Сначала все мышцы в твоем теле расслабятся. Потом начнутся судороги, но длиться это будет недолго. Неприятно, но потерпишь. Затем ты почувствуешь спазмы в гортани и рефлекторное мочеиспускание. И наконец, потеряешь сознание. А когда очнешься… в общем, тебя уже не будет.
Я поморгала, пытаясь сообразить, что он имеет в виду. Кажется, я догадываюсь…
– Точнее, это будешь уже не ты. Вижу, пятикратной дозой пирифазена тебя не успокоить, мышка моя. Поэтому я и придумал коктейльчик, который подействует наверняка. Ты будешь счастлива до конца дней своих, а я избавлюсь от угрозы. Труп – это негигиенично, котик мой. Его надо утилизировать, вдобавок он всегда вызывает нездоровый интерес со стороны властей. А больной в клинике, напротив, никакого интереса не вызывает… Псих он, ну что с него взять?
Да, я уже поняла, что добрый доктор хочет сделать меня овощем. Но есть одна маленькая проблема – я совершенно не желаю быть тыквой, пусть даже и очень счастливой.
– В общем, спокойной ночи, крошка!
И доктор
Я принялась извиваться, пытаясь оттолкнуть врача. Мне удалось скатиться на пол и заползти под каталку.
– Ну и дурочка! – вздохнул Сосковец. – У меня работают отличные санитары, мышонок мой, они тебя живенько вернут на место и даже подержат.
– А я буду орать, что я полицейский! – злобно прошипела я. – Вряд ли вам удалось купить всех. Кто-нибудь обязательно струсит, или совесть не вовремя проснется… И он на вас донесет!
Сосковец обошел каталку с другой стороны и попытался достать меня, но я проворно откатилась. Конечно, долго так продолжаться не могло: стоит только доброму доктору кликнуть санитаров, как все эти игры будут кончены. Но пока мы еще подрыгаемся…
– Кошечка моя! – нежно проворковал Сосковец. – Вылезай, а? Раньше ты так от меня не бегала! Жаль, что ты ничего не помнишь…
Я замерла. Потом перекатилась так, что оказалась на открытом пространстве, и кое-как села.
– О чем это вы говорите?
– А ты не припоминаешь? – расплылся в улыбке доктор. – Совсем-совсем ничего не помнишь?
– Совсем, – отрезала я.
– Ну как же, те два восхитительных дня, что ты провела у меня в клинике, заинька моя!
Смутное воспоминание промелькнуло в моем мозгу. Кажется, комната эта же самая… Я лежу вон на той кушетке… или все-таки на полу, а доктор наклоняется надо мной, придерживая спущенные штаны…
– То есть вы хотите сказать, что вы двое суток трахали меня, пользуясь тем, что я соображала не больше морской свинки?!
– Именно это я и хочу сказать, малышка! – улыбнулся Сосковец, наклоняясь ко мне. – Я исполнил все свои фантазии, порой очень прихотливые… Вот поэтому у тебя обрита голова, зайчик. Не могу сказать, что ты была чересчур страстной… но зато я получил все, что хотел. И не один раз.
Я ударила его головой в подбородок. Доктор с воплем отстранился, зажимая руками разбитое лицо. Из-под пальцев бежали струйки крови. Кажется, я выбила ему несколько зубов…
Я кое-как поднялась на ноги. Немного напоминает бег в мешке – было такое развлечение в летнем лагере, в далеком детстве… Прыжок, еще один… Только бы добраться до двери…
– Ну, ну! Смелее! – довольно гнусаво подбодрил меня доктор. Он теперь сопровождал меня, оценивая каждый мой прыжок ядовитыми комментариями. – А вот теперь хватит!
Доктор толкнул меня в спину, и я с размаху полетела на каменный пол, едва успев сгруппироваться, чтобы не удариться лицом. Доктор совершенно бесцеремонно уселся на меня сверху. Почему-то он не спешил звать санитаров – видимо, хотел завершить дело сам. То ли санитары были не слишком надежны, то ли Евгению Павловичу попросту нравилась его работа…