Душа тьмы
Шрифт:
На моем теле еще горели ее прикосновения. На губах пылали поцелуи. Всю дорогу до ИС…
Я влюбился. Я даже не пытался считать ее мысли – ни разу с нашей первой встречи, а это было не в моих правилах. Мне захотелось наделить ее той же привилегией, что и Харри, прежде чем она сделала для меня хотя бы половину того, что сделал он, прежде чем я понял – принимает ли она меня или унижает. Думаю, поначалу я испугался мысли, что она любит меня, а потом – что может не любить.
Как глуп я был в тот вечер несколько недель назад, когда она впервые увидела меня и проявила ко мне интерес – обольстительно улыбалась, как делают все
Кучка "крикунов за мир" непонятно зачем собралась перед зданием полицейского участка. Они разбили окна камнями. Фаланга копов выдвинулась из-за ограды, как раз когда я проезжал мимо.
Половина демонстрантов устремилась по аллее направо, другая половина – по улице. Они что-то распевали, хотя я не мог понять, что именно. За ними ехал "ревунок", из его башни торчал ствол газомета, который поливал их какой-то дрянью. Демонстранты ругали наше правительство, вражеские правительства и все прочее заодно. Светофор мигнул, и тут я увидел, как "ревунок" проехался по упавшей девушке, переломив ее позвоночник, словно хворостинку. Это никоим образом не было частью стандартной процедуры разгона демонстрации. Но прежде чем я успел подумать, что это всего лишь несчастный случай, водитель бронированной машины наехал на паренька лет семнадцати, впечатал его в фонарный столб и двинулся дальше.
Вспыхнул свет. Я проехал мимо, чтобы не создавать пробки.
Мне пришлось объехать один из перекрестков, на котором сидело несколько сот человек – в знак гражданского неповиновения. Я впервые заметил, что среди молодежи были и люди постарше. Да нет, там, пожалуй, собралось куда больше взрослых, чем юнцов.
Выбрав другой маршрут, я погнал к ИС-комплексу. Что случилось с тех пор, как я слушал новости в последний раз, почему среди них столько взрослых? Сердце застучало быстрее. Что же такое случилось?
Единственное, что я мог делать, – сканировать мозг Ребенка в поисках нового оружия, чтобы крепла мощь нашей страны и мы могли победить, если начнется война, чтобы в конце концов вернуть видимость нормальной жизни, в которой мы с Мелиндой найдем свою нишу и уединимся там.
Полагаю, это не слишком благородно. Но сама война не оставляет места для благородства. Выживают самые умные и хитрые. И даже им не всегда удается избежать потерь.
За то время, пока я добирался до здания ИС, у меня созрело решение. Я любил Мелинду. Я боялся Ребенка. Он смог вышвырнуть меня из своего разума и, вероятно, способен даже поглотить. Что скрывалось за его повторяющимися предупреждениями и просьбами оставить его в покое? Вчера я нашел зацепку что-то в Б-ассоциациях, что-то связанное с Богом. Я не горел желанием принести себя в жертву этому сильному измененному сознанию, однако не мог и позволить войне, разрушению коснуться моей жизни, погубить первое теплое отношение к женщине. Жизнь – это единственное, что достойно жизни, и я не позволю китайцам забрать ее у меня. А потому заберусь в разум Ребенка в последний раз, поймаю там, что смогу, и вытащу. А потом уйду, получу свои денежки и быстренько смоюсь. И первое, что я скажу им сегодня после возвращения: работа окончена, идите с миром.
И, как бывает с большинством планов, все пошло совсем не так, как я предполагал.
Они ждали меня. Морсфаген стоял посреди комнаты, где царила суматоха – рассыльные сновали туда-сюда с кипами бумаг. Генерал делал кому-то знаки, отдавал приказания и ухитрялся каким-то удивительным образом все время знать, что происходит с Ребенком. Харри нервно сжимал руки, хрустя пальцами. Под глазами у него залегли глубокие тени, левую щеку кривил застарелый тик, волосы перепутались.
Желая узнать, что же волнует его, я, нарушив правило, которое сам же и установил, вторгся в его сознание.
На поверхности его рассудка был мысленный образ тела, плавающего в луже крови. Под ним я прочел: "ВОЙНА". Слухи стали реальностью. Пламя разгоралось жарче, хотя детали растворялись. Черное, разлагающееся тело в луже застывшей крови…
Потрясенный, я сел у стола и посмотрел на Морсфагена. На лице генерала выступила испарина. В руках он держал пачку сводок и отчетов – и руки его, как мне показалось, едва заметно дрожали.
Черт их побери! Черт побери их всех!
– Можно узнать подробности? – спросил я.
– Союзные войска атаковали китайские дивизии, которые пересекли Амур, и вытеснили их обратно на китайскую территорию. Убито сорок семь китайцев, четыре японца. Семеро наших: два американца, один англичанин, остальные русские. Через час Завитинск словно перестал существовать. Никто не отвечает на радиограммы. Стартовая площадка ядерных ракет не реагирует на вызовы. Из Белогорска сообщают о толчках и странном свечении в небе.
Сейсмографы подтверждают, что взорвана компактная бомба. Наши войска на границе тоже больше не отвечают. Азиаты, охваченные жаждой мести, вероятно, двинулись на русские территории. Пока никаких реальных подтверждений. Можно делать ставки.
– Я помогу.
– В этом вы чертовски правы! – Выражение лица Морсфагена при этом было не из приятных.
– Он готов? – спросил я. Генерал посмотрел на Ребенка.
– В трансе. Мы ждали вас, чтобы ввести циннамид. Где вы были всю ночь? Что думаете о вчерашнем?
Я пожал плечами:
– Только то, что уже сказал. Он вышвырнул меня вон, потому что мне удалось найти мысленный поток, который он не хотел мне показывать. Ему это удалось, так как я ничего подобного не ожидал. Я недооценил его потенциал, но больше такой ошибки не допущу.
– Уверены?
– Насколько это возможно.
– Ну, тогда начнем.
– Сначала нужно сделать следующее, – потребовал я. – Выведите его из транса и скажите, будто меня еще нет – я куда-то исчез, и, пока меня найдут, вы начнете без меня. Предупредите, что станете его спрашивать под наркотиком, и посоветуйте не сопротивляться, иначе, мол, будет хуже. Задайте пару вопросов. Но только чтобы это выглядело убедительно. Когда он впадет в транс, я тайно приду. Возможно, он даже не узнает о моем присутствии.
Черное раздувшееся тело (Мелинда!) в луже крови…
К чертовой матери их всех! Морсфаген распорядился вывезти мутанта из ком-даты и предпринять предложенные мной действия.
– Ты уверен в своих силах, Сим? – спросил Карри.
Похоже, он хотел, чтобы я покончил с этим делом, но мы оба знали, что это нереально. Только Ребенок способен изобрести абсолютное оружие, которое сделает войну потенциально невозможной, и я не мог уйти, пока он не справится с поставленной нами задачей, – и, возможно, должен был заставить его делать то, чего он не хочет.