Души напрокат

Мюллер Челси

— Мне ты кажешься вполне нормальной. Горячей штучкой, но вполне нормальной.

— Ну, лишь бы «горячая штучка» принималась во внимание.

— Фактор «горячей штучки» всегда принимается во внимание, куколка.

Боже, он был прав. Пускать его в квартиру было плохой идеей. Как и выпивка. Когда Калли в последний раз пила в его присутствии, она подпалила девушку своими причудливыми руками, а потом поцеловала его. Последнее они вообще не обсуждали, а это могло означать только одно — она всё запорола. Катастрофически.

— Чувак, тебе лучше

быть настороже. Разве никто тебе не говорил, что горячие штучки — всегда самые чокнутые? — почему Калли подыгрывала ему? Сексуальность никогда не входила в её репертуар. Она могла перепихнуться. Но это не делало её пригодной для обложки журнала. Если только водка не добавит ей пару килограмм, чтобы скрыть последствия скудного питания, то Калли вполне уверена, что в этом отношении обладала только самым минимумом.

Дерек закатил глаза.

— Я не вру. Ты недооцениваешь, насколько я испоганена.

— А может, это ты переоцениваешь, — он помедлил и проглотил ещё треть своего коктейля. — У всех у нас было дерьмо в прошлом. Багаж проблем. Да что угодно. Некоторые люди очень хорошо это скрывают. Это не значит, что они лучше или не такие чокнутые.

Калли отпила глоток, и ещё, и ещё, пока голова не поплыла.

— То есть, хочешь сказать, что уравнение «горячая штучка = чокнутая штучка» — это неправда?

— Ты всегда ударяешься в математику, когда выпьешь?

Она упёрлась локтем в бедро и положила подбородок на руку. Его комментарий был небрежным, но она всё равно его обдумала.

— Нет, — наконец, решила она. — Это специально для тебя.

Дерек выводил пальцами ленивые круги на её плече, и эмоции, которые Калли не хотела изучать, взбурлили в её животе.

— Ты не ограничиваешься тем, что ходишь за мной хвостиком. Расскажи мне, кто такая Калли?

Личный вопрос должен был заглушить ощущение бабочек в животе. Секреты защищали её. Если никто тебя не знает, никто не может причинить тебе боль. Калли ждала, когда нахлынет неизбежный страх (то ощущение, когда тебя как будто растягивают настолько тонко, что видно внутренние органы), но он так и не пришёл.

— Я скучная, — ответила она наконец.

— Ни за что не поверю, — его ладонь опустилась на основание её шеи. Дерек подвинулся ближе, или это ей кажется?

— Я работаю, подавая простые обеды старикам в доме престарелых. Я мало сплю и ем много по-настоящему дерьмовых бутербродов. Скучно.

— Где ещё ты работала?

— Рабское служение жутковатому мужику, крадущему души, считается?

Его сердитый взгляд искоса производил впечатление.

Ложь требовала слишком много усилий.

— Я работала в мемориальном госпитале Саутсайд.

— Что делала?

— Я профи в сервировке еды.

— Что ещё? — он явно обратил внимание в госпитале Святой Катерины.

Калли не говорила о своей работе медсестрой. Семья стояла на первом месте, а это требовало принятия непростых решений. Тот поступок был правильным, но провалиться ей на этом месте, если она не помнила, как чувствовала

себя, когда её мечту украли — как будто нож провернули в сердце. Воспоминание оказалось достаточно сильным, чтобы перекрыть то тепло, которое исходило от Дерека. Он наблюдал за ней с ангельским терпением. Не хмурился. Его пальцы не стали сильнее давить на её шею. Он просто… ждал.

— Вот так ты заставляешь своих информаторов говорить, да?

Дерек пожал плечами.

— Я хороший слушатель.

Калли потянулась за следующим глотком и обнаружила, что бокал опустел.

— Новый план. Это дело с повествованием своих историй должно быть взаимным.

Он вскинул брови, но не сумел скрыть последовавшую за этим улыбку.

— Вот как?

— Ага, — Калли поставила пустой бокал на журнальный столик. — Я отвечу на твои вопросы… если ты ответишь на мои.

— Ладно, — Дерек облизал губы и продолжил говорить. Она не услышала ни слова. Этот влажный язык с привкусом алкоголя прошлым вечером легко ошеломил её. Что ещё он мог сделать?

— Калли? — он что-то говорил. Чёрт.

— Да?

— Я спросил, хочешь ли ты ещё? — Дерек взял бокал и помахал им перед её носом.

— Это твой первый вопрос? Начинаешь с лёгкого. Мне это нравится. Да, я не откажусь от добавки.

Он покачал головой, но улыбка не погасла. Может, опьяневшая Калли казалась ему очаровательной. Если так, это может оказаться очень полезным. Она могла узнать о нём побольше. С этим знанием ей будет безопаснее, и это единственная причина, по которой она ему подыгрывала. Ну, или так она себе говорила. Типа того.

— Мой вопрос остаётся прежним, куколка: Что ещё ты делала в том госпитале?

Калли ненавидела делать первый ход.

— Я работала помощником врача.

— А теперь почему не работаешь? — Дерек разливал напитки так, будто в этот самый момент вовсе не тыкал в тёмную, полную смолы яму сожалений, которую Калли прятала между рёбер.

— Разве мне не полагается задать вопрос?

— Не будь такой назойливой, а то я больше не буду покупать тебе водку, — то есть, он думал, что такое будет регулярным?

— Я недостаточно пьяна, чтобы рассказать тебе детали, но скажем так: иметь брата, подсевшего на мет, ужасно усложняет работу в медицинской сфере, — горечь так и сочилась из её пор, но сейчас уже бессмысленно пытаться перекрыть поток. Под этой резкостью, пронизавшей её тело, жило крошечное облегчение от того, что она произнесла эти слова вслух.

— Логично.

— Вот как? — Калли не могла скрыть изумления. Если у тебя в семье нет зависимого, то такое сложно понять. Когда она работала в госпитале, у неё были друзья. Они советовали ей объяснить ситуацию, порвать связи с братом, и тогда люди поняли бы. Но её жизнь — не кино, и сделать это не так-то просто. В реальности мосты горели просто фантастически. Твоя семья давила на чувство вины и шантажировала тебя. Ты это принимал, помнил, почему важно оставаться верным, и двигался дальше, чёрт подери.