Душные бандиты
Шрифт:
— Ну как это «ничего»? — не поверил опер. — Раз были, значит, видели… Инкассатора не видели!
— Так еще живого, когда он в магазин входил! Потом я все время смотрела в ту сторону, откуда трамвай должен был подойти… Пятнадцать минут на остановке простояли, быстрее бы пешком дошли… Колька теребил меня за рукав, да я его не слушала: он же часто теребит, я никогда внимания не обращаю…
— Адреса, фамилии записаны? Хорошо, идите. Понадобитесь — придется вас вызвать, — сообщил Алексеев.
—
— Минуточку, товарищ… — Алексеев взглянул в бумаги и уверенно продолжил: — Александр Иванович Прохоренков? Так? Ну что, Александр Иванович, я, видите ли, позже подключился, так что не сочтите за труд, устно еще разок обрисуйте мне…
— Эх… — устало вздохнул свидетель, но, понимая, что долг перед отечеством есть долг и выполнять его следует до конца, покорно начал: — Как я только потом понял, она и того, первого, в машине тоже… Но я этого не видел, спиной же стоял… Она мне все гниль подсовывала, а у меня больная мама, она такое есть не станет… А я старался погнилее вынуть да за весами следил…
— За собой следи! — выкрикнула продавщица. — А если видишь, что на лотке гниль, так че берешь-то? Побегай по площади, выбери, где посвежее… Я, что ли, эти твои говенные помидоры вырастила?
— Интересно, — произнес Петруха. — Если вас вот прямо сейчас выпустить на улицу, вы продолжите плодоовощную тему обсуждать или же каждый вернется к своим делам? Я отчего-то думаю, что вернетесь… Я прав? Так что заканчивайте свой базар и говорите четко и по существу дела. Пожалуйста, Александр Иванович.
— Да ничего, к сожалению, я и не видел! Вот если бы знал, что рядом такое происходит, — смотрел бы во все глаза! Боковым только где-то зрением заметил необычное такое движение вниз…
— Чего-чего? Попроще можно? — остановил его Алексеев.
— Упал то есть инкассатор. Ну а когда упал — тут уж я смотрел! Но она очень быстро бежала! Уж так быстро — просто невероятно!
— Сам момент убийства, выходит, не видели?
— Нет, к сожалению, — вновь сокрушался Прохоренков. — Но меня сразу поразило, с какой силой она распихивала прохожих! Это же просто подвиги Геракла!
— Она — это кто? — перешел к самому главному вопросу опер. — Лицо, одежда, детали всякие…
— Ну, лицо… — разочарованно протянул мужчина. — Когда она неподалеку от меня пристроилась, ну будто трамвая ждет, я даже и не обратил внимания, ну, может, мельком… Шляпа все закрывала, хотя видно, что в летах дама…
— В летах — это, по-вашему, сколько? — нахмурился опер, уставший от потока не слишком ценной пока информации.
— Ну старая — сразу же видно!
— Что за пенсионер несознательный пошел! — развел руками Алексеев. — Вчера, сегодня… Что же завтра она совершит?!
— Не сказала бы, что пенсионерка! — вставила реплику продавщица. — Даже вряд ли!
— Почему вы так думаете… Галина Игоревна? — обратился к ней Петруха.
— Да где вы видали, чтоб пенсионеры так одевались? Я, вот только как сюда встала, хоть начала дела поправлять…
— Оно и понятно — обворовываете, обвешиваете! — встрял Александр Иванович.
— Да пошел ты! Целыми днями вот такие — нервы треплют! Нет, я уверена, что это кто-то помоложе, и даже не обязательно женщина! Вон мужики эти бывают… ну как их? Втранссексуалы! Я уж молчу о просто голубых! Баба так драться не будет! А переодеться — любой может! Нет, наши пенсионеры так не одеваются! Я таких еще не встречала!
— Зато я встречал, — не согласился с ней Петруха, одновременно радующийся, что дело так скоро будет раскрыто, и злящийся на зарывшую себя с головой его знакомую пенсионерку Сухову.
Он принялся еще раз читать показания, качая головой. Несмотря на то что лица никто из свидетелей четко не разглядел, он был просто уверен в правильности своей догадки.
— А орудие? Не найдено? — поднял он голову.
— Можно идти? — жалобно вопросили свидетели.
— Идите, вызовут! — разрешил один из сотрудников и продолжал отвечать уже Алексееву:
— Нет, не найдено. Что-то типа иглы? Укол, что ли… Разберутся…
— Укол зонтиком… Зонтик свидетели видели? — задумался Петруха. — Хотя нет, откуда… Она же посеяла…
— Кто? — не понял коллега.
— Да нет, ерунда… А что в машине?
— Вот, хочешь — смотри, — Семенюк протянул Петрухе тщательно разглаженный листок бумаги.
— Это что за херня такая? — все более раздражался тот.
— Во рту водителя было. Зажато. Стиснуто, иначе говоря.
— Интересно… Что, он почувствовал опасность и решил сжевать? Только не успел? Что здесь вообще-то написано?
— А я знаю? — зло ответил коллега. — Но думаю, здесь нужно искать какую-то связь со шпионажем… Посольство надо запрашивать… Вот только не пойму какое…
— Разве что египетское, — мрачно посоветовал Алексеев, пристально глядя на бумажку, покрытую непонятными египетскими иероглифами…
Даже оказавшись дома, Алексеев все не мог забыть сегодняшнее двойное убийство на Садовой. На этот раз ему хватило соображения не заявить всенародно о своих далеко не смутных догадках по поводу личности убийцы, но легче от этого не было. Он разрывался от выбора между чувством привязанности к Марии Даниловне и долгом перед честными налогоплательщиками.