Два брата - две судьбы

Михалков Сергей Владимирович

Я знал настоящих коммунистов и в руководстве партийных организаций, и в аппарате ЦК КПСС, но не они определяли политику высшей партийной элиты, которая считала себя «Умом, Честью и Совестью нашей эпохи».

В 1991 году я не вышел, а выпал из КПСС. И в моем преклонном возрасте предпочитаю оставаться вне какой-либо партии.

В ночь на новый, 1944 год по Всесоюзному радио прозвучал новый гимн Советского Союза. Он прозвучал мощной здравицей в Честь советского народа, армия которого освобождала оккупированную территорию и ломала хребет фашизму.

А

в 1945 году в застенках Лубянки палач Абакумов продолжал вершить свои черные дела, но авторы только что утвержденного Сталиным Государственного гимна были ему уже не по зубам. У них была «охранная грамота». Однако Абакумов не упустил случая расправиться с братом одного из авторов. По его распоряжению привезли с фронта на Лубянку моего младшего брата Михаила. Ему, прошедшему немецкие лагеря и организовавшему в лесах Латвии партизанскую группу, предъявляется обвинение в измене Родине. Михаила осуждают на пять лет. (Впоследствии его полностью реабилитируют «за отсутствием состава преступления» и награждают орденом Славы.)

Арестован и наш общий друг Николай Кружков.

— Твои дружки, Михалков и Регистан, давно уже у нас и во всем признались! — шантажирует Абакумов полкового комиссара Николая Кружкова, редактора газеты «Красная звезда».

Ни мой брат, ни Кружков не знают, что мы на свободе и являемся авторами Государственного гимна СССР.

Никогда не забуду тяжелого взгляда Абакумова, когда в 1949 году в ресторане отеля «Метрополь», на приеме в честь Мао Цзэдуна, Сталин подозвал меня к столу правительства и познакомил «вождя китайского народа» со мной.

— Это человек смотрит на нас как на детей! — неожиданно сказал Сталин.

В его представлении я, видимо, так и остался автором стихотворения «Светлана» и других детских стихов.

Мог ли я тогда подумать, что спустя двадцать семь лет (в 1970 г.) мне придется по решению новых руководителей партии и правительства убирать из текста гимна имя Сталина и вносить в него другие коррективы? А спустя еще двадцать лет (в 1990 г.) читать в советских газетах нелестные замечания в мой адрес и рекомендации, предлагающие заменить текст гимна как не соответствующий по своему содержанию политике партии и государства? Нет, этого я предвидеть не мог. Впрочем, действительно, какая уж сегодня «дружба народов»? Какая «сила народная»? Какой «Союз нерушимый»?

В год создания гимна СССР мне было 30, а Г. Эль-Регистану — 45 лет.

Невысокого роста, стройный, худощавый, Эль-Регистан был олицетворением стремительной энергии и искрящегося жизнелюбия. Но близкие друзья знали, какие огромные физические нагрузки выдерживали его по-мальчишески хрупкие плечи, какое огромное эмоциональное перенапряжение выдерживало подчас его неугомонное сердце.

Армянин по национальности, он родился в Самарканде 15 декабря 1899 года.

Журналист Эль-Регистан был выдающийся. Недаром Алексей Толстой в одной из своих статей включил его в тройку лучших журналистов страны.

Мы были близкими

друзьями, такими, о которых говорят, что они и часа не могут обойтись друг без друга. И все-таки я видел его урывками. Он стремительно врывался в мой дом, бросал на тахту какой-нибудь необычный сувенир — расплющенную о скалу пулю басмача, привезенную с памирской пограничной заставы, или обломок фюзеляжа самолета Молокова, на котором они совершили вынужденную посадку во льдах в районе Таймыра, обрушивал на нас лавину блестящих рассказов о своем недавнем путешествии и, не успев их даже записать в блокнот, снова куда-то спешил — убегал, уезжал, улетал.

За те короткие двадцать лет, что отпустила ему жизнь на творчество, он написал десятки рассказов, очерков, фельетонов, которые чуть ли не ежедневно появлялись во всех газетах Средней Азии и во многих центральных газетах и журналах. В них бился пульс времени; они были убедительно достоверны; в них всегда присутствовал автор — не только очевидец, но и участник событий.

Беломорканал, Балхаш, Караганда, Кузбасс, Магнитка, Сталинградский тракторный, Уралмаш, Сибмаш — таким был главный репортерский маршрут Эль-Регистана.

Его полеты на север дали книги «Необычное путешествие» и «Следопыты далекого Севера». Тянь-шаньские впечатления легли в основу сборника «Стальной коготь». 30-е годы принесли Эль-Регистану книги очерков «Большой ферганский канал» и «Москва — Каракум — Москва», фильм «Джульбарс». Только один раз он позволил себе не отрываться от письменного стола целых два месяца.

Это было, когда мы трудились над текстом Государственного гимна Советского Союза. Я часто вспоминал это время, работая над повой его редакцией.

Умер Габриэль Эль-Регистан совсем молодым — в сорок пять лет. Его смерть была тем более нелепа, что он прошел невредимым всю войну — от первых ее дней до последних. Прошел не только как военный корреспондент, но и как беззаветно храбрый офицер, всегда стремившийся попасть первым туда, где было особенно трудно. Лишь фронтовики могут в полной мере оценить его боевой путь. Болота Калининского фронта, горящие леса и нивы Западного. А потом победное наступление наших войск: 3-й Украинский фронт — с ним он прошел от Сиваша до Черного моря; 3-й Белорусский — от советских войск — Румыния и Венгрия.

Вот таким был мой соавтор по работе над гимном.

Далеко позади остались военные годы. Но каждый раз, приходя к Вечному огню у Кремлевской стены, зажженному в память о Неизвестном солдате, я думаю о своих друзьях, оставшихся на полях сражений, и гляжу на свои строки, что выбиты на граните: «ИМЯ ТВОЕ НЕИЗВЕСТНО, ПОДВИГ ТВОЙ БЕССМЕРТЕН». Когда я сочинял эти слова, я испытывал чувство великой благодарности к миллионам наших людей, отдавших жизнь за будущее всей земной цивилизации.

Доброе знакомство связало меня с прообразом Сталина — народным артистом Михаилом Геловани. Он, так же как Демьян Бедный, был моим соседом по дому, в котором все мы жили.