Два чуда для Папы Мороза
Шрифт:
Но мальчики тоже выскочили во двор без верхней одежды. И я безумно переживаю, что они простудятся. Насколько могу, ускоряю шаг, и пробираюсь к воротам.
Коля и Митя оказываются гораздо проворнее. Огибают Льва, что стоит, будто огромный шкаф с антресолями, и заслоняет обзор. Громила достает телефон и набирает какой-то номер.
Обхожу его сбоку и заглядываю, что происходит. Мальчики буквально бросаются на Ника. Он приседает сразу же и, игнорируя короткие рычащие угрозы охранника, обнимает их.
– Папа Мороз, заберешь нас? –
Сердце болезненно щемит. И тут же льдом обрастает. Делаю еще шаг к ним.
Я тоже хочу вернуться. Так сильно, что впиваюсь пальцами в плечи. Но Ник обманул нас всех. И, если верить Солнцеву, хотел использовать в своих целях.
Если верить…
– Вы чего неодетые? А ну марш в дом! Греться и чай горячий пить, - нехотя отстраняет их от себя Ник. И принимает суровое выражение лица.
Мгновенно между ним и мальчиками становится Лев. Оттесняет Морозова к воротам, защищая таким образом детей своего хозяина. Говорит что-то, но, так как он опять спиной ко мне оказался, я не разбираю слов - ветер уносит их. Но вижу сжатые кулаки Ника, чувствую его гнев. И это пугает.
– Коля, Митя, быстро домой, - грозно рявкаю я.
– Мама Яра, - стучат зубами от холода, и мне не по себе становится. Волнуюсь о малышах. – Нам собираться? – оглядываются на Ника. Будто в поисках защиты и поддержки.
– В дом! Живо! – вскрикиваю я обреченно.
И чувствую, как горячие слезы присоединяются к снежинкам на моих щеках – и смешиваются в тонкие ручейки.
– Лев, проследи, чтобы мальчики зашли внутрь, - киваю в сторону особняка.
Сама же пересекаюсь взглядом с Ником. Он смотрит на меня со смесью злости, напряжения и чего-то еще, неуловимого. Несмотря на мороз, мне становится жарко, щеки горят.
– Я не могу дозвониться боссу, - рапортует громила.
– В отсутствие мужа я – твой босс, - произношу надменно, ведь в душе поднимается снежный буран. – Отведи детей в дом, - выдыхаю вместе с клубками пара.
– Понял, - тушуется охранник. – Вы уже освоились и вспомнили все?
– киваю.
– С возвращением, Ярослава Геннадьевна, - произносит многозначительно.
Сама я глаз с Ника не свожу. Он отвлекается, переводя внимание на мальчиков. Следит, чтобы Лев не обидел их. Дожидается, пока захлопнется дверь особняка, скрывая детей в тепле и уюте.
И через пару секунд Ник хмуро и укоризненно зыркает на меня. Сканирует с головы до ног, на тапках заснеженных останавливается.
– И ты туда же, - отчитывает меня, как ребенка. Заставляет растеряться и утратить весь запал. – Ладно, пацаны головой не думают. Маленькие еще. А ты чего выскочила без одежды?
Не дожидаясь ответа, рывком скидывает с себя пальто. Мгновение – и на мои плечи опускается грубая кашемировая ткань. Надо бы отказаться от навязчивой помощи. Ведь это все ложь, игра! Но обволакивающее тепло, родной голос и подчиняющий мужской аромат сильнее гордости и здравого смысла.
–
Ник оказывается напротив, практически вплотную, сжимает мои плечи руками. И создается иллюзия, что я чувствую жар его ладоней даже через плотную ткань пальто. Делаю глубокий вдох и окончательно покоряюсь знакомым ощущениям.
С трудом сдерживаю взволнованный всхлип, когда Ник спускается по моим предплечьям вниз. Берет обледеневшие кисти, которых я почти не чувствую, заключает в свои ладони. Приподняв, подносит к лицу и дыханием греет.
Таю, как снеговик под лучами солнца. Стремительно превращаюсь в лужицу.
– Яра, ты здесь по своей воле? – Ник бьет вопросом, возвращая в суровую реальность.
Мой муж в командировке, а я тут стою чуть ли не в обнимку с чужим мужчиной. Рискую быть пойманной на горячем кем-нибудь из охраны. Как в самых пошлых анекдотах. Ко всему прочему, меня даже совесть не мучает. Будто все правильно. Так и должно быть.
Но есть в моей душе кое-что еще. И это сильнее.
Обида.
Освобождаю руки из такого желанного, но неправильного плена. Голову опускаю, чтобы зрительный контакт с Ником разорвать. Не могу спокойно выдерживать его морозный синий взгляд.
– Ты лгал мне, - вместо того, чтобы прогнать его, претензию предъявляю. Потому что ищу повод простить его? Оправдать?
– Не договаривал, - тянет Ник.
– Почему? – все-таки решаюсь взглянуть на него исподлобья. И тут же жалею об этом. Потому что раскаяние на его лице заставляет меня растерять остатки стойкости.
– Сначала не до этого было. Я должен был детей не потерять – их бы элементарно органы опеки забрали, - объясняет он. Настолько убедительно, что хочется верить каждому слову. – И в больнице тебя посещать было проще в качестве мужа.
– Настаиваешь, что ради нас все делал? – прищуриваюсь. – Ради посторонних людей? Просто так? Не бывает такого.
Резко отхожу назад. Мне проще мыслить адекватно, когда Ник на расстоянии. Но моей свободе не суждено продлиться долго. Спотыкаюсь в проклятых тапках и покачиваюсь. Лишь отличная реакция Ника не позволяет мне упасть в снег. Вот только я опять оказываюсь в его руках.
– Тише, чего ты? – рваное дыхание мажет по щеке.
– А потом? – не сдаюсь я.
– Что мешало потом все мне рассказать?
– Потом не смог. Слишком хорошо все было. Правильно. Да и подозревал, что ты сбежишь, - говорит твердо, четко, без тени сомнения. Глаз не отводит.
– Ник, но…
На секунду забываю обо всех «но». Муж, штамп в паспорте, обязательства… Мое прошлое, в конце концов. Почему рядом с Ником все становится не важным? Но он сам срывает меня с небес на землю. Разбивает об асфальт, раскатывает на полной скорости.
– И я пытался поговорить с тобой в ту ночь, - напоминает мне о том, от чего я моментально вспыхиваю. – Тогда ты не дала мне слова сказать, а на следующий день я не застал тебя дома…