Два дурака на чемодан алмазов
Шрифт:
— Н-да! — поморщился Григорий и саркастически заметил: — «Кто ищет, тот всегда находит». А эти господа очень уж упорно искали неприятности на свои седалища.
— И, что характерно, поступили вопреки многократным и ясным предупреждениям о смертельной опасности. — тут же добавил Василий. — И что делать нам, совершенно неясно. Даже если мы туда рванём, в Англию, то ничего не изменим.
— Почему? — вяло поинтересовался Григорий.
— Хотя бы потому, что для них мы пришельцы. Не англичане. А тот, кто сейчас паникует, он не самая толстая лягушка на болоте. От него мало что зависит.
— От
— К сожалению, здесь и сейчас — да.
— То есть, развитие эпидемии надо ожидать за пределы Корнуолла? — уточнила Натин.
— Пожалуй… да! И нам остаётся только искренне надеяться, что привезли не лихорадку Обо. Что это всё-таки эбола.
— Тогда надо ожидать… — стала клонить свою линию Натин.
— Дикой паники в Европе. Особенно, когда в Англии вымрет парочка населённых пунктов. — заметил Василий. — И от паники может погибнуть ещё больше людей, нежели от самой эболы.
— Есть возможность на этом сыграть? — неожиданно спросила Натин.
Реплика была не только неожиданная, но и крайне циничная. Впрочем… Чего ещё ожидать от прогрессора! Она сама говорила, что ситуация в ЭТОМ мире катастрофичная до фатализма. Так что в какой-то мере её реплика была закономерная. Использовать любые возможности, чтобы спихнуть цивилизации Земли, по её словам с совершенно гибельной траектории.
— Пожалуй да. — Заметил Григорий. — Но над этим надо очень хорошо подумать.
— Кстати, вы, что-то нашли в Германии? Из того, что хотели найти? — поинтересовался Василий. — Что можно было бы использовать…
Натин тут же надулась от гордости.
— Да! Нашла! И это можно очень хорошо применить для того, чтобы изменить некоторые теории общественной эволюции.
— Относящиеся к революциям? — тут же смекнул Василий, так как именно это предполагал.
— Да. Если подать эту информацию в нужном контексте, то это может сильно ударить по уверенности… Уверенности европейцев… и не только европейцев, что их путь единственно верный. Но не только единственный. Что вообще то, что они делают необходимо для прогресса человечества.
Оба брата были сильно заинтригованы. Впрочем, каждый по-своему.
— И что же это?
— В конце их средневековья, в Германии, норма потребления мяса была очень высокой. А это значит, и вообще питание.
— Сколько?
— 100 килограмм на человека в год. По их хроникам.
— Но…
— Дальше, при построении капитализма, вся система производства продовольствия была сломана. И восстанавливалась очень долго. До сих пор тот уровень потребления продуктов питания не восстановлен. В Англии — возможно и восстановлен, так как там очень большой поток из колоний. И денег и продуктов.
Когда Натин это говорила, вид у неё был явно победный. Потому Василий далее даже не пытался её прерывать. А она двинула туда, что было по её мнению как раз необходимо.
— Если это прямо сейчас опубликовать, то возникнет закономерный вопрос: а стоило ли ломать благополучную систему производства продовольствия? Для чего ломалось? Чтобы кто-то получил больше денег? Но и это не самое главное! Возникает серьёзное подозрение, что для реального прогресса, который заявлен этот самый капитализм вообще
Василий сохранил спокойное выражение лица, пока Натин выдавала сию рацею. И как бы она ни выглядела дико, но всё-таки он понимал что перед ним сидит студентка из университета.
Причём цивилизации, которая далеко обогнала их.
И чёрт его знает, что у них там за теории есть, если они поднялись, а вот мы… Ну не будем уточнять где… Так что делать круглые глаза и отвешивать челюсть было тут для Василия неуместно.
Если бы Натин смотрела в это же время на Григория, то как раз ту самую перекошенную физиономию и увидела. Для Василия, то, что она рассказывала, было не настолько неожиданно, как для его брата. Ведь о чём-то таком он уже откуда-то слыхал.
То ли на форумах болтали, то ли в статьях кто-то заикался, то ли её где-то. Тем не менее, был некий намёк на исследования, которые были бы выполнены в этом мире, но лет эдак через семьдесят-сто. С аналогичными результатами.
Также как и исследования крестьянского, некапиталистического хозяйства, которое оказалось, как-то ну очень сильно не укладывающимся в существующие теории и представления о «прогрессивности».
Так или иначе, но то, что «принесла на хвосте» Натин, стоило осмыслить как-то более отдельно. Поэтому Василий поспешил закруглиться. Однако, это было далеко не всё, что принцесса-студентка откопала. Таки упомянула «Экономические тетради» Маркса.
За раз потрясений было многовато…
Когда Натин ушла, вся из себя довольная, Григорий напал на братца. С вопросами.
Но ответов у самого Василия не было.
— Чем больше мы тут живём, тем большим лохом я себя ощущаю! — выдал Григорий по поводу информации Натин. — В пору сказать: «Ясно, что ничего не ясно».
— Не ты один — отметил Василий. — И что стало нам сейчас ясно, у нас было не понимание, а иллюзия понимания происходящего.
— А у «нашей Наташи»? — ядовито поинтересовался Григорий.
— Я думаю, что Натин имеет какую-то теорию. И ей следует, изыскивая подтверждения для неё.
— Поступает также как ты с местными физиками. — подначил Григорий.
— Да. Не ожидал я оказаться в их шкуре!
— Но у тебя хотя бы какие-то намёки есть? А то я нифига не понял. Нам в школе совершенно иное трындели.
— Я тебе как-нибудь подсуну трактат Куна. — загадочно кинул Василий, но тут же сменил тему.
— Как я помню, из интернетовских баталий — продолжил он, — в нашем мире была буза, насчёт того, что Ленин объявил крестьянство «буржуазным классом». Это, «по теории» означало, что рабочий класс должен устроить революцию, попутно задавив крестьянство в его «буржуазных поползновениях». То есть, «по теории», крестьянство получалось врагом рабочего класса. Однако, после, к 1911 году он поменял свои представления о нём. И выдвинул другой тезис — о союзе крестьянства и рабочего класса. Этот союз и победил… Я это вот так понимаю. Может быть…