Два лика одиночества.

Вегашин Влад

Почему-то не боясь ожога, девушка протянула руку и вложила свои пальцы в пальцы Раадана. Золотое пламя внезапно взвилось под потолок, на миг охватив их обоих, но не опаляя, а разжигая все еще плавающие по венам искорки.

И Арна на мгновение задохнулась от осознания восхитительной правильности происходящего. Все так, как должно было быть.

– Сосредоточиваешь внимание и настроение на том, кого хочешь считать, – и сразу направляешь на свое желание короткий импульс.

– Понятно.

– В дальнейшем таких резких

и сильных прорывов, как в деревне у таверны, быть не должно, но всегда используй хотя бы легкие щиты. Ближайшую неделю рекомендую вообще держаться подальше от разумных. Как пробуждать в себе силу Искоренителя, запомнила?

– Да. Я хотела спросить…

– Что?

– Мое зрение… Я же не вижу с раннего детства. А сейчас зрение ко мне вернулось…

Раадан вздохнул, подошел, обнял Арну за плечи.

– Прости. Вернуть тебе зрение сейчас не смогу даже я. Вернее, смогу, но это будет иметь слишком катастрофические последствия для тебя самой и не только. А сейчас ты видишь не глазами. Ты просто ощущаешь окружающее настолько остро, что даже воспринимаешь цвета, различаешь мелочи форм и так далее.

Арна вздохнула. С другой стороны, она почему-то и не ждала иного ответа…

– Спасибо тебе, – неожиданно сказала она, поднимая голову.

– Тебе спасибо… Только не спрашивай, пожалуйста, за что. И… прости, но завтра ты не вспомнишь этого разговора. Память о нем вернется, но только тогда, когда это будет необходимо.

Несколько минут прошло в молчании.

– У тебя впереди еще долгая и сложная дорога. Отдохни здесь, а завтра отправляйся в путь.

– Ты уходишь? – зачем-то спросила Танаа.

– Да.

– Ты обещал, что перед тем, как уйти, скажешь мне, кто ты.

Раадан улыбнулся.

– Некоторые называют меня Творцом, – и шагнул в золотое пламя.

Утром, шагая босиком по серебристой росе, Арна тихо напевала какие-то песенки и пыталась понять – откуда она знает, что и как делать? Но безрезультатно.

– Что ж, – сказала она себе, выходя на дорогу и одевая сандалии. – Пусть будет так. Ведь все, что происходит сейчас, – правильно…

Глава IX

Его личный адъютант

Лист бумаги, исписанный эльфийскими письменами, выскользнул из пальцев. Не в силах поверить, Киммерион вновь и вновь перечитывал письмо – две страницы, покрытые знакомым бисерным почерком Губерта.

– Этого не может быть, – побелевшими губами прошептал эльф. – Это просто невозможно…

Он рухнул в кресло.

Это было невозможно, но это произошло.

Подобрав с потертого ковра письмо, Ким вновь

перечитал каждую строчку. И все равно не мог поверить.

«Мой дорогой Киммерион! Прости за банальное начало, но раз ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых. Надеюсь, ты с пониманием отнесешься как к моему решению, так и к моему поступку, и не натворишь глупостей. Я верю в твое благоразумие и выдержку и верю, что ты не позволишь, чтобы все наши труды пошли насмарку.

Сразу объясню ситуацию. Надеюсь, кроме тебя, никто не узнает, как было дело, и ты не станешь приподнимать полог тайны над этим происшествием, порочащим, как ни странно, абсолютно всех его участников.

Ты никогда не задумывался, почему я не выступаю в Императорском театре, почему мне не присылают приглашений на гастроли и концерты? Некогда мое имя гремело в Империи, Париасе, Номикане и даже в Сэйкароне. Я был очень знаменит. Но, кроме музыкального таланта, Магнус одарил меня еще живым умом, а также связями в Тринадцатом столе Имперской Канцелярии и тягой к приключениям и хитроумным загадкам. Так я оказался в Отделе особых расследований.

Благодаря этому я очень быстро поднялся вверх по карьерной лестнице и вскоре занял достаточно высокий пост, войдя в группу следователей, возглавляемую лично Александром Здравовичем. Я был молод, мечтал служить Империи и почитал за великую честь работать с таким необычным человеком, как глава Тринадцатого департамента. Повторюсь, я был молод и наивен, кроме того, приехал из далекой провинции и понятия не имел о том, какие интриги плетутся в сердце Империи.

Представь себе, каким шоком для меня стала некоторая информация, по долгу службы полученная в ООР. Я не мог мириться с этим, считал, что часть сведений должна быть обнародована, но боялся сделать это открыто. И начал шифровать истину в музыке. Среди имперских аристократов немало людей, обладающих Талантом, и некоторые из них – те, на кого я и рассчитывал, – смогли услышать в мелодии не только ноты, но и послание. Не стану вдаваться в подробности, у меня не так много времени.

В результате моих действий был сорван ряд операций Тринадцатого департамента. Им пришлось решать проблемы несвойственными методами, чего я и добивался. Ты немного знаком со стилем их работы. При всем моем уважении к Александру Здравовичу, я нахожу некоторые их способы работы бесчеловечными. Достижение цели любыми методами – это жестоко. Цель не оправдывает средства, как бы нам не доказывали обратное. Никогда не достичь добра, блага и счастья через кровь, боль и страх. Невозможно дать жизнь, убивая.