Два лика пустыни
Шрифт:
Всюду копошились насекомые, их было здесь великое разнообразие. Они собрались сюда будто на Ноев ковчег, только спасаясь не от потопа, а от катастрофической засухи в умирающей пустыне.
Среди этой ликующей братии не торопясь бродили маленькие и толстобрюхие жабята, лениво, на ходу, как бы нехотя смахивая с травы в свой объемистый широкий рот зазевавшихся неудачников. Иногда жабята выскакивали из-под ног целыми стайками и неторопливо разбегались в стороны. Некоторые, увидев меня, прежде чем скрыться, на всякий случай оставляли позади себя мокрое пятнышко.
В одном месте шевельнулась трава и поползло что-то большое.
Видный издалека небольшой серый камень давно привлекал мое внимание. Как он сюда попал? Случайно? Вдруг я заметил, что он шевельнулся. Это, оказывается, молоденькая черепаха пожаловала в этот оазис. Мигая глупыми подслеповатыми глазами, она вовсю уплетала сочную зелень. Все ее родичи давно зарылись в норы, заснули до следующей весны, а эта, вопреки принятой традиции, продолжала предаваться обжорству.
В этих джунглях растительности незримо, на самой земле, копошилось величайшее множество мелких насекомых: крошечных трипсов, мушек, комариков, жучков. Их было здесь так много, что казалось, если собрать сюда энтомологов разных специальностей, всем бы нашлась работа, каждый для себя составил бы удачную коллекцию. Это был настоящий, хотя и крошечный, заповедник! И в этом изобилии форм и красок время летело быстро и незаметно.
Едва мы расстелили тент и приготовились завтракать, как на него сразу уселось множество крохотных кобылок, не преминувших занять место на свободной площади. На дужке чайника угнездилась большая светло-зеленая стрекоза. Посидела немного и улетела: уж очень горячим ей показался чайник. Появились крохотные мушки и закружились в погоне друг за другом, устроив подобие веселого хоровода. Тент им очень подошел для этого занятия. Слетелись большие мухи. Они бесцеремонно полезли в кружки, миски, садились на ложки, вели себя самоуверенно и нагло. Когда же мы собрались продолжать прерванное путешествие, они забрались в машину, проявив удивительную проворность, и без промедления принялись слизывать капельки пота с наших лиц.
С сожалением я прощаюсь с крохотным сверкающим зеленым оазисом и живущими в нем насекомыми.
Угрюмые скалистые горы хребта Мотай, а ниже бесконечные холмы, покрытые мелкими камнями. Дорога идет вдоль гор, то опустится в глубокую расщелину с черными валунами, исчерченными древними рисунками, то поднимется кверху. Всюду крупные камни, о которые легко разбить машину, и нет нигде свертка в равнину, такую знакомую, с горами Калканами и маленькими рощицами Мынбулака. А там дальше, в синей дымке, видны также знакомые исхоженные места: Поющая Гора, река Или, горы Богуты, Сюгаты и Соленые озера.
Долго ли так будет продолжаться, сможем ли мы на легковой машине проехать трудный путь и попасть на главную дорогу? Может быть, лучше возвратиться обратно? Жаль, не у кого спросить о пути и нет нигде живой души.
С высокого бугра видно далеко внизу что-то темное, наверное юрта, а рядом с ней — ярко-желтое пятно, будто платочек, повешенный на куст. Надо туда пройти. Остановив машину, я бреду вниз, поглядывая по сторонам: всюду голо и нет никаких насекомых. Даже муравьев не видно. Иногда взлетает каменка-плясунья и,
Путь не близок, юрта и желтый платочек далеки. Уж не возвратиться ли обратно, к тому же они скрылись за холмом и идти приходится наугад. Но вот неожиданно из-за бугра открываются дали, и как обидно: юрта оказывается куртинкой колючего кустарника чингиля, а платочек — густым кустиком караганы в обильных желтых цветах. Здесь же кусочек земли, покрытый зеленой травкой, кажущейся такой яркой среди унылого желтого фона пустыни. Видимо, под землей недалеко вода. Крошечный оазис среди голой каменистой пустыни радует глаза.
Кустик караганы в большом почете у насекомых, и над ним раздается неумолчный звон крыльев многоликого общества. Гроздьями повисли ярко-зеленые жуки-бронзовки. Иногда они взлетают и, покружившись, вновь садятся, жадно льнут к цветам, лакомятся нектаром. Для жуков карагана не только стол и кров, а и условное место встречи. Как же иначе найти друг друга в такой большой и безжизненной пустыне! Но истинные хозяева цветов караганы — большие желто-коричневые пчелы-антофоры. Это их хозяйство. Только они умеют по-настоящему раскрывать цветы этого растения, так, что «лодочка» отходит вниз, «весла» расправляются в стороны, а вверху начинает пылать красивый «парус». Пчелы переносят на своем пушистом костюме пыльцу. Блестящие гладкие бронзовки — расхитители чужого добра, от них растению никакой пользы.
С громким жужжанием подлетает к карагане очень крупная сине-фиолетовая пчела-ксилокопа и, покружившись, уносится вдаль. Куда? Всюду голые камни и нет нигде более цветов. Некуда деваться ксилокопе, и через несколько минут она вновь прилетает и опять скрывается. И так много раз. Бедная ксилокопа! Затерялась в пустыне и боится расстаться с крохотным зеленым мирком.
Наверное, здесь, на карагане, все хорошо знают друг друга. Увидев ксилокопу, в воздух взмывает бронзовка и, погонявшись за пчелой, возвращается обратно. Но поднимается другая, и опять происходят веселая погоня в воздухе, неожиданные нападения, взлеты, повороты. Что это? Игра, соревнование в ловкости или выражение вражды? Но бронзовка неуклюжа и не чета ловкой ксилокопе, и та будто издевается над грузными увальнями-жуками.
Весь этот эпизод мог бы показаться случайным, но жуки слишком явно гоняются за синей пчелой, а ей будто нравится, она рада хотя бы такому развлечению в своем одиночестве. Только коричневые пчелы равнодушны к ней. Они очень заняты.
Неужели ксилокопа будет все время крутиться возле этого зеленого пятнышка? Или наконец решится, ринется в далекую равнину к реке, зеленым тугаям, к своим собратьям, к другим цветам, ожидающим ее, искусную опылительницу. Ведь у нее такие сильные крылья и такой быстрый полет!
Вчера я колесил по едва заметным дорогам высохших гор Сюгаты, преодолевая головоломные спуски и подъемы, и ничего не нашел интересного. Выгорели горы, третий год стоит засуха. Потом пересек обширную Сюгатинскую равнину, добрался до подножия пустынных гор Турайгыр. Но и здесь меня ждало разочарование. Два ущелья, в которых ранее были родники, оказались сухими, и горы тоже опалены зноем. Оставалось третье ущелье. Что оно покажет? Больше я не знал мест с водою.