Два любящих сердца
Шрифт:
Изучив ситуацию, Лиза Маклеод покрепче прижалась к огромной ноге Тони Блерико и подергала его за руку, в которую вцепилась намертво.
— Это — папа?
— Ага. Тот самый, про которого я тебе рассказывал в самолете. Похож?
— Ну да. А зачем он душит дядю в очках?
— Это они так играют. На самом деле папа с ним дружит.
— Понятна-а… Мамочка, ты не ругайся, ладно? Тетя Люси не виновата, ее просто Тони уговорил, и тогда она сказала, что надо спросить Лизу, то есть меня. Тони со мной поговорил, мы подружились. И я сказала,
Джуди невольно фыркнула. Ее маленькая дочь росла на редкость хладнокровным и рассудительным ребенком. Вся в отца.
Алессандро осторожно шагнул вперед. Еще шаг, еще и еще. Присел на корточки перед рыжим чудом и заглянул ей в лицо. В свое собственное лицо, озаренное светом синих глаз.
— Лиза? Ты — моя дочка?
— Ну! Раз ты мой папа, значит, я твоя дочка. А почему это тебя столько времени не было?
Алессандро медленно протянул руку, коснулся пальцем рыжих кудряшек. Потом опустился на колени, взял руку девочки и прижался к ней лбом. Могучие плечи вздрагивали в беззвучном рыдании. Тут уж и Джуди не выдержала, заревела в голос, подбежала и плюхнулась рядом с Алессандро, обняла Лизу и его, прижалась, засмеялась, опять зарыдала…
Серж сорвал с себя галстук и торопливо налил сок в высокий бокал. Подумал — и щедрой рукой плеснул туда же граппы. Тони невозмутимо высился над воссоединившейся семьей, в основном потому, что Лиза по-прежнему крепко держалась за его руку. Видимо, в этом море страстей Тони ей представлялся наиболее надежным причалом, как оно, собственно, и было.
Позади Сержа раздался какой-то шорох, и молодой адвокат обернулся. Гаэтано Спардзано ошеломленно наблюдал за происходящим. Лиза заметила его и очень обрадовалась.
— Ух ты, смотри, Тони, тут и дедушка для меня образовался! Здравствуй, дедушка, я твоя внучка Лиза. Мы теперь все нашлись и все будем жить вместе, ладно?
В этот момент Серж Тоболовски понял, что История принадлежит смельчакам. Железной рукой он подхватил Спардзано под локоть и увлек его в дом, на прощание торопливо улыбнувшись Лизе.
— Синьор Спардзано, нам надо обсудить вот что: возможно ли перестроить старый дом до зимы?
— А? Д-да… Я…
— Я тоже растроган! Это совершенно готическая история. Разлучница, интриги, трагическая ошибка — роман можно написать.
— Так он не знал?!
— Вы что! Разумеется, нет! Вы себе можете представить, чтобы Алессандро Кастельфранко бросил своего ребенка? Я — нет. Купчую оформим сегодняшним числом?
— Отстань, крючкотвор! С сердцем плохо… Дарственная у меня, пень ты оливковый! Дарственная! Неужели я могу продать мальчишке его собственную родину?!
Эпилог
Из разговоров в последующие дни…
— Она красавица. Настоящая красавица. Жаль, что папа у нее идиот.
— Да, жаль.
— Что?!
— Ничего. Не обижайся. Мама не лучше. Не могла сразу все сказать.
— Я же тебе не давал слова вымолвить. Ох, не надо, стыдно. И как я мог! Она же вылитая я!
— Характер тоже твой.
— Откуда эта карточка?
— Это ей четыре годика исполнилось, а в Уичито приехал Лунапарк. Там такие автоматы для фотографирования были. Мы наснимали уйму карточек, дома в альбоме остались. А одну я всегда таскаю с собой. Я по ней ужасно скучаю.
— Джу… Почему ты ничего… Нет, это глупый вопрос. Прости меня.
— Прощу. Если будешь просить прощения так же, как сегодня ночью.
— Это я обещаю. Иди ко мне.
— Ты что, сбрендил? Лиза…
— Она показывает Тони приемчики. Ее в школе научили, она говорила.
— Сандро…
— Джу…
— Понял? Вот так вот берешь — и хрясь об песок! Здоровско?
— Здоровско. А плавать ты умеешь?
— Неа. В Уичито нет речки. И озера нету. А ты умеешь, Тони?
— Я? Как рыба. Не, как дельфин.
— Ты на дельфина не похож. У тебя нос сломатый. Ты похож на кита-косатку. У-у, кит-убийца! Сдавайся!
— Сдаюсь, сдаюсь. Так научить?
— Ой-ей! Конечно! А мама? И папа? Они не заругаются?
— Они сейчас… э-э-э… разговаривают. А когда кончат… закончат — мы уже научимся.
— Тони, ты большой, а совсем бестолковый. Они не разговаривают, а целуются.
— Да, действительно, как это я так… Ну-ка, цепляйся мне за шею и поплыли.
— Ох! Сколько у тебя шрамов. У меня тоже есть один, но я тебе его не покажу. Он на попе.
— Во как! Где ж ты его получила?
— В школе, где ж еще. У тебя они красивей. На звездочки похожи. Тоже в школе?
— Ага. В школе.
— Тони?
— Что, коза?
— А ты никогда не уйдешь?
— Нет. Не уйду. Я попрошусь у твоего папы и стану твоим телохранителем.
— Здоровско! Вот тогда Боб Хоскинс у меня узнает, как жвачкой в волосы пуляться! Навешаешь ему?
— Обязательно!
— Серж, мальчик мой, одного я не понимаю. У Гаэтано Спардзано была целая толпа осведомителей — но я получил неверную информацию. Ты был один…
— Нет, синьор Спардзано, не один. Это все Тони Блерико. Он гений.
— Он хорош, это правда. И с Сандро он уже давно, лет десять. Но, прости, разведка — дело тонкое.
— Тони может за десять минут влезть в душу кому угодно. Он же служил в разведке спецназа. Да вы хоть возьмите Комбсов! Уговорил же он их отпустить с ним девочку. А сама Лиза? Она от него не отходит.