Два перстня Рюрика
Шрифт:
Борис слушал и отрицательно качал головой, показывая, что здесь что-то было сделано неправильно, не по совести.
– «А Миронов, который должен был в это время находиться на пути в Москву, 6 февраля 1921 года неожиданно появился в Усть-Медведицкой. Через три дня в Михайловке, с которой и началось выступление мятежного батальона, была собрана окружная партийная конференция, на которой Филипп Кузьмич держал речь. Вакулина он охарактеризовал как «честного революционера и прекрасного командира, который восстал против несправедливости». Потом Миронов выступил против таких дискредитировавших себя явлений, как продотряды и продразверстка.
Разошедшийся Филипп Кузьмич заявил, что в данное время государством правит кучка людей, которые бесконтрольно распоряжаются достоянием народа, при этом акцентировал внимание собравшихся на «инородническом» происхождении многих лидеров Компартии и заявил, что такое положение ненормально. Миронов остановился также на партийной политике расказачивания, закончив свое выступление тем, что она приведет Советскую республику к краху, который произойдет не позже осени 1921 года.
В то время, когда Миронов выступал на конференции, на станции Арчеда, что в нескольких километрах от Михайловки, начали сосредоточиваться несколько верных ему кавалерийских частей. Располагавшийся рядом с Усть-Медведицкой 10-й полк войск внутренней службы (предтечи нынешних внутренних войск МВД), более чем наполовину состоявший из бойцов пехотных дивизий бывшей 2-й Конной армии, по докладам сотрудников ЧК, «держал себя очень загадочно».
Борис, впервые услышавший такие подробности про подозрительный полк, нахмурил брови.
– «И хотя прямых контактов с Вакулиным Миронов не искал, в Москве решили действовать на упреждение: 12 февраля на станцию Арчеда влетел состав с летучим чекистским отрядом. Затем последовал стремительный бросок на Михайловку, арест Миронова и еще пяти человек из его ближайшего окружения. В тот же день Филипп Кузьмич был под усиленным конвоем отправлен в столицу, где его водворили в Бутырскую тюрьму.
В тюрьме бывший командарм содержался со всей строгостью, но никаких обвинений ему не предъявляли, на допросы не водили, очных ставок не устраивали. А 2 апреля он был почему-то просто застрелен часовым с вышки во время прогулки по тюремному двору».
– Вот те и раз!
– удивился Борис.
– А как же рассказы про нашу тюрьму?
– «Удивительно, но история не сохранила ни одного документа, способного пролить свет на это загадочное убийство. Интересно, что смерть Миронова стала полной неожиданностью даже для чекистов: следователь, сфабриковавший дело о контрреволюционном заговоре, узнал о гибели обвиняемого спустя несколько недель после рокового выстрела.
По чьему приказу был убит, а затем предан полному забвению один из главных героев Гражданской войны? В чем причина такой жестокой расправы с человеком и памятью о нем? Вероятнее всего, в начинавшейся борьбе за власть, такой неизбежной после каждой революции, честный и неподкупный, прямодушный и не способный к компромиссам Миронов был опасен для всех. И каждый из рвущихся к власти прекрасно понимал, что сделать его союзником в политических интригах будет весьма проблематично. А иметь такого противника, как Филипп Кузьмич, не захотел бы никто.
Есть в удивительной судьбе этого незаурядного человека еще один исторический казус: в 1960 году решением Военной коллегии Верховного суда СССР Филипп Кузьмич Миронов был посмертно реабилитирован».
Все вздохнули: уж очень трудно было слушать про это всё.
8.
Там же
– А как же твой прадед?
– решив прервать эту тягостную минуту, хочется так же узнать, как ладанка попала к Борису.
– А что прадед?
– ответил Борис, посмотрев на меня.
– Он-то честно отдал свой долг на войне. А вот деду, тому досталось крепко в Канлаге!
– Его что, сослали тоже?
– И жену, и детей. Что-то у них искали.
– кулаки Бориса сжались. Он посмотрел на меня и вдруг произнёс.
– А я долго не понимал, почему евреи-руководители большевиков так ненавидели таких казаков как Миронов?
– А теперь понял?
– даже не понял сам, почему в моём голосе столько ехидства.
– А теперь – понял!
– Борис даже не заметил этого.
– Только для этого понадобилось двадцать лет пожить в рыночной экономике!
– Так в чём дело, ты можешь сказать?
– с нетерпением произношу то, что давно бурлит во мне.
– А дело в том, что люди они совсем. Я бы даже сказал «принципиально» разные!
– он видел своего прадеда, деда и отца, сравнивая их с теми, кто ими руководил сверху.
– Евреям нужно золото любой ценой и, особенно – с помощью власти, при которой не может быть ни чести, ни совести и тем более – справедливости! А казаки – они всегда за честь, совесть и справедливость!
– Да, ты, пожалуй, прав!
– соглашаюсь с ним и, почему-то внутри меня кто-то произносит.
– И так было всегда!
– Мужики, ну вы как?
– голос Оксаны прервал мои далеко идущие размышления.
– Чё с этой ладанкой-то будем делать?
– Ежели её время не пришло, передам её нашему Саньке!
– усмехнувшись, произнёс Борис.
– Мне же её передал мой отец? Я сохранил! Теперь передам сыну – его очередь.
– А если время пришло?
– не удержался и спросил, сам не знаю почему.
– А ежели время пришло – бум расхлёбывать!
– спокойно произнёс Борис.
– Вот, запомню то, что тут написано, а её спрячу для сына!
Оксана согласно кивнула головой. А мой взгляд невольно лёг на текст ладанки.
– «Н. 243 ш. на юг от песчаной головы кобры до дерева . Копать у основания. Там ПБО и ПЗЛ» - прочитали мои глаза текст на ладанке.
– Ну, Володь, ты теперь понял, почему именно Савелька Чакин заинтересовался нами? Ведь не зря же у него потерялся текст ладанки!
– усмехаясь, произнёс Борис, отдавая жене ладанку.
– Спрячь её так, чтобы никто, кроме моего сына не смог найти!
Он повернулся ко мне и тихо произнёс.
– А вдруг именно в наше время всё закрутится?