Два перстня Рюрика
Шрифт:
Батура вздохнул и начал критически осматривать все остальные постройки городища.
– Ну, с жильём у нас всё вроде бы в порядке.
– отметил внутренний голос после того, как взгляд Батуры упал на несколько длинных домов с двускатной крышей, частично утонувших в земле. – И с кухней. Ишь, совсем недавно люди ходили на колодец за водой!
– И с конюшней. Да и со скотным двором.
– откликнулся внутренний голос, на то, что люди городища не шли к животным, за которыми ухаживали.
– Как видишь, никого из наших нет в городище!
Батура согласно покачал головой, нахмурясь, но, представив, как с песнями дружно шли женщины на скотный двор, где их ждали коровы, козы, овцы, гуси, куры и утки, даже улыбнулся.
И тут же представил, как мужики, молча пожимая друг другу руки, кто-то в составе группы, а кто-то и поодиночке, шли к конюшне и скотному двору.
– А вот с кузней что-то у нас не то.
– произнёс внутренний голос.
– Ни людей, ни дымка почему-то нет!
Батура вздохнул: с кузнецами и ремонтниками у них возникла проблема – большинство из них уехало в Рязань искать работу.
– До чего же наш народ довела эта эпоха Лисы!
– возмутился Батура.
– Половина эпохи Лисы прошло, а становится всё хуже и хуже!
– А чего ты хотел?
– внутренний голос его не жалел.
– Тебя же волхвы предупреждали: нас в эту эпоху ждёт ложь, обман, воровство, несправедливость! Её символом является крест. Люди за деньги будут готовы продать даже родственную душу! А войны? Их будет множество!
– И сколько же ждать нашему народу?
– голос Батуры дрожал, так как он знал, что ответит ему внутренний голос.
– Эпоха Лисы длится 2160 лет.
– жёстко произнёс внутренний голос.
– Именно с этого времени её окончания и начинаются светлые времена. Ты что забыл предсказание нашего последнего волхва и твоего деда? Он ведь ясно сказал: и тогда наступает время великих перемен, так как ось Земли поворачивается ближе к центру галактики. Ждём рассвет – это начало эпохи Волка через 2160 лет, под покровительством Бога Велеса – на очищение Земли от скверны уйдет около 144 лет.
Взгляд Батуры упал на то место, на которое, обычно, ходили старушки к самой таинственной части за пределами городища.
– Не нравятся мне эти танцующие деревья, что растут возле идола Перуна!
– произнёс внутренний голос, не скрывая своего раздражения по поводу старушек.
– Лучше бы за своими внуками и внучками следили, чем заниматься молитвенным делом!
– Ты неправ!
– тихо произнёс Батура
– Я, конечно, понимаю.
– начал выкручиваться внутренний голос.
– Ты это место почему-то любишь. Но, согласись, оно какое-то уж очень странное: перед горой и вокруг неё растёт несколько сотен деревьев, у которых все стволы искривлены так, что диву даёшься! Как будто танцуют. А ещё перед ними идол Перуна, которого заставил Рязанский князь поставить много лет назад. Ведь согласись, все мы молимся богу Роду и благодарим его за то, что он нас не забывает, даёт пищу и питьё, а не Перуну!
Батура опять кивнул головой и начал спускаться с вышки, а в голове только и вертелось.
– Куда все подевались?
Обойдя все дома и зайдя в них, ни людей, ни скота, ни инструмента он не обнаружил – Вокруг было одно пепелище.
2.
Там же
Ноги сами невольно вывели его на берег реки через задние ворота, в которые обычно то и дело выходили женщины или дети, выводя на луга свою скотину и привязывая их к колу верёвкой.
Батура в свои тридцать семь лет легко сел на берегу Великой Вороны рядом с идолом Перуна, уставившись в какую-то точку на воде, которая, поблескивая искорками, бежала своим путём.
– А, может, они вернулись назад, в страну наших предков?
– неожиданная мысль тут же сделала голубым посеревшее небо и солнышко взошло над рекой, успокаивая Батуру.
– Как она называлась тогда? Тоже княжество Рязанское?
Он и не заметил, как воспоминания захлестнули его разум.
851 год. Ему 8 лет.
Хилый и тщедушный Батура, вечно больной и недовольный своей судьбой, в красной льняной косоворотке вышел на берег реки, где несколько мальчишек разного возраста и две девушки, среди которых была и сестра его друга, слушали рассказы его деда Бронислава о том, как жили их предки много лет назад.
Батура сел на землю с самого края недалеко от тропинки, по которой спустился к реке. Оглядев всех слушателей деда, которого все в деревне звали «Батя», он тут же заметил несколько девушек и сестру друга, которая была на три года его младше, а самого друга – Огнедара – на четыре. Кивнув ей головой, на которую была надета льняная шапка, он прислушался к тому, о чём рассказывал дед.
– Батя, а я так и не понял, что же было главным у наших далёких предков?
– вдруг спросил мальчишка примерно одного с Батурой возраста и роста.
– В основе культуры наших далёких предков были понятия добра и блага.
– начал объяснять, улыбаясь и теребя свою седую бороду, Бронислав.
– Дело в том, что каждый из них должен был своим поведением и поступками нести добро и благо своему роду – племени, а, значит, быть полезным для всех.
Он посмотрел снова на задавшего вопрос мальчишку и добавил.
– За такое поведение его называли благородным. То есть он нёс «благо» «родным», понятно?
– А женщин тогда звали благородными?
– спросил другой мальчишка, сидящий рядом с Батурой.
– Конечно! Женщина у нас всегда очень ценилась – ведь она рожала человека, значит, приносила благо окружающей природе и людям.
– ответил он, видя, как ему кивает мальчишки.
– А как они решали свои проблемы?
– неожиданно спросил мальчишка, сидящий дальше всех от Батуры.
– Очень хороший вопрос!
– улыбнулся Батя, посмотрев в сторону спросившего.
– Тогда было совсем не так, как сейчас. Если в настоящее время у нас все вопросы решает старейшина, в других государствах и того хуже – один каган, бек, князь или царь, то тогда стремились к таким решениям, при выполнении которых выигрывали все участники. А для этого собирали всех вместе в круг и думали, как поступить. Если на общем совете соборное решение было найдено, и с ним соглашались единогласно все участники совета, то оно принималось. Потому что оно должно было нести добро и благо всем – и людям и природе! Что же касается людей, то благими или добрыми являлись только те изменения в обществе, которые были выгодны и полезны для всех людей в племени.