Два Призрака
Шрифт:
— Барабашка, кажется, я тебя сейчас расцелую! — крикнула Уля.
Это действительно был Барабашка. В одной руке он держал пачку светящегося поп-корна, с громким чавканьем поедал его и приговаривал:
— Какой интересный аттракцион, не так ли, мои дорогие друзья? Прямо американские горки. Кстати, я не против поцелуя, но предупреждаю: девушки тают от моих поцелуев. Причём, в буквальном смысле. Ведь у меня на губах серная кислота.
— Тогда как-нибудь в другой раз! — ласково улыбнулась Уля.
— Она уже влюбиться успела!.. И в кого, — прошептал Юра.
— В совершенного джентльмена! — воскликнул ушастый Барабашка, и предстал уже в роскошном пиджаке, и в галстуке, в руке он сжимал букет светящихся неземных цветов.
Он протянул букет Уле. Но только она их приняла, как цветы превратились в голубя, который беззаботно вспорхнул навстречу молниям.
— Очаровательно! — воскликнула Уля.
Барабашка смущённо прокашлялся, и проговорил:
— Итак, что мы имеем?
— Овраг, — подсказал Юра.
— Совершенно верно. Овраг, — согласился Барабашка. — Причём расстояние между нами и оврагом неуклонно уменьшается. Вопрос второй: что вас ждёт на дне оврага?
Ребята промолчали.
— Смерть, — неожиданно серьёзным тоном проговорил Барабашка.
— Барабашка, да ты что! — испугался Юра. — Ведь ты нас можешь спасти? Ведь ты так легко всякие вещи из воздуха берёшь. Так наколдуй какой-нибудь ковер-самолёт или хотя бы парашют.
— К сожалению, как уже прежде заметила Уля — это всего лишь иллюзия, а не настоящие вещи, — вздохнул Барабашка. — А на дне этого оврага течёт река, но не совсем обычная. Не вода в ней журчит, но зло чёрное, зло тягучее. Ждёт река жертв, и, раз схвативши, уж не выпустит вовеки. И я той злобы чёрной изведал, пока меня Никита Афанасьевич не спас. Ну, а сейчас я вас спасу…
— Спасёшь всё-таки? — спросил Юра.
— Да, да, ребятки. И даже на шутки времени не осталось. Вот что: вставайте-ка вы ко мне на пузо.
И тут Барабашка изменил свою форму. Теперь он походил на огромный лапоть. Ребята перебрались внутрь этого лаптя. Гулкий голос Барабашки раздавался у них из-под ног:
— Сейчас мы полетим вниз, но вы не бойтесь, не дёргайтесь, иначе можно перевернуться.
— Но с тобой то всё хорошо будет? — спросила Уля.
— О, за меня не волнуйтесь!
И тут они подкатились к краю оврага.
Лапоть-Барабашка полетел вниз. Вспыхнула молния, и ребята увидели, что они стремительно приближаются к реке с угольно-чёрной поверхностью. Эта поверхность бурлила, из неё выступали злобные, отнюдь не человеческие лики, тянулись оттуда руки, щупальца, клешни и ещё чёрт знает что.
Зрелище было настолько жутким, что и Уля и Юра закричали.
— Главное, не дёргайтесь, — сдавленным голосом пробормотал Барабашка.
А в следующее мгновенье они ударились об клокочущую поверхность. Точнее ударился Барабашка — он смягчил падение, он сделал так, что ребята не разбились.
И тут же неистовая река подхватила лапоть-Барабашку, закрутила, понесла его куда-то. И ребята услышали стон Барабашки.
— Что с тобой? — жалостливо спросила Уля.
— Ничего… просто… щекотно… сейчас… увидите… корень… хватайтесь… за… него…
И они действительно увидели большой корень, который свисал с выступающего берега. Ребята ухватились за корень, а Барабашка из последних сил шепнул колдовские слова.
Корень ожил — потянул ребят вверх. Чёрная яростная масса взвыла, потянулась за ними, но уже не могла их достать.
Они оглянулись, и при очередной вспышке увидели, что чёрная река, разъярившись на Барабашку, буквально разорвала его на части, и поглотила.
— Барабашка!! — отчаянно закричала Уля.
И такая боль прозвучала в её голосе, что Юра содрогнулся. А Улины руки задрожали и разжались, так что, если бы Юра не подхватил её, всё бы закончилось ещё более плачевно.
Но корень вытянул их на противоположный берег…
Юра оттащил рыдающую девочку подальше от опасного склона. Он и сам не мог сдержать слёз, и вновь и вновь спрашивал себя: «Неужели Барабашка, этот замечательный друг, погиб?! Неужели они никогда его не увидят?! Неужели в мире может быть такая несправедливость?!»
Глава 7. «Снова в проклятом доме»
Некоторое время они просидели под изгибистыми корнями какого-то старого, кривого, но отнюдь не демонического дерева. Юра держал Улю за руку, а она вжалась лицом в его плечо и рыдала.
Но прошло некоторое время, и гибель Барабашки хоть и казалась по-прежнему трагичной, но всё же уже не такой пронзительно-невосполнимой как в первые мгновенья.
Ведь только с потерей того, кого знаешь долгое время, трудно смириться, а с Барабашкой они пообщались от силы час. И вот Уля поднялся своё заплаканное лицо, вытерла слезы (впрочем, этот жест был совершенно лишним, так как всё равно лил всё смывающий дождь), и вымолвила:
— Ну, что же. Хотя мои часы сломались, я чувствую, что до рассвета осталось не так много. И нам надо поторопиться.
— Да. Сейчас пойдём, — вымолвил Юра, и тут краем глаза заметил какое-то движенье.
Он быстро повернул в ту сторону голову, однако никого не увидел. И тут же опять-таки краем глаза, но уже с другой стороны, заметил кого-то.
— Мы здесь не одни, — шепнул он Уле.
— Неужели опять те злыдни: наполовину люди, наполовину деревья? — шепнула девочка.
— А, может быть, и ещё кто-нибудь похуже.
— Да кто же может быть хуже?
— А я и не знаю… — шепнул Юра.
Тут им послышался шёпот.
— Слышал? — спросила Уля.
— Ага. Мне кажется, нас по именам звали. А тебе?
— Да…
— Так что пойдём отсюда скорее.
Юра схватил девочку за руку, и, не разбирая дороги, потащил её прочь. И тут сквозь шелест дождя очень отчётливо прозвучал шёпот:
— Стойте.
Юра вздрогнул, и пробормотал:
— Вот ещё! Сами стойте, а нам не мешайте. Навязались на наши головы…