Два Призрака
Шрифт:
Зрелище было настолько уморительным, что Юра рассмеялся, а Уля улыбнулась, хотя ей, вообще-то, совсем не хотелось улыбаться, а хотелось вздрагивать, покрываться холодным потом, вскрикивать от страха, и прочее и прочее…
— Ну, вот так: с песней, да с улыбкой, в битву! — рассмеялся Барабашка, и легонько нажал на выступ в потолке.
В результате этого загораживавшая проход плита отодвинулась в сторону. А по ту сторону оказалась огромная и премерзкая физиономия. Это была нижняя часть подвижного демонического дерева.
— Кажется, я ошибся, — пробормотал Барабашка. — Коварный враг уже подполз к нашему укрытию.
— Ну, и что мы будем делать? — спросил Юра.
— Не знаю, — дрожащим голосом отозвался Барабашка.
— Так где же твои шуточки? — поинтересовалась Уля.
— Какие шуточки?! Мне дурно! Воды мне! Воды! Полцарства за стакан воды! — с этими словами Барабашка грохнулся в обморок.
Древообразное чудище зарычало, потянулось к ним слизкими корнями. Уля и Юра бросились назад, но было поздно: отростки обмотались вокруг их тел, и потянули в извергающую сильный смрад глотку.
Обмотались щупальца, и вокруг Барабашки. И всё грозное оружие на этом весёлом призраке бесследно исчезло.
— Так я и думала. Это была всего лишь иллюзия, — сокрушённо вздохнула Уля.
Тут Барабашка очнулся, взглянул на чудище, которое тащило их в свою вечно-голодную глотку, и проговорил слабым голосом:
— Ах, мне страшно! И мы капитулируем! Никто не против капитуляции?!
— Мы против! — хором крикнули сильно сжатые корнями, но всё равно жаждущие бороться ребята.
— Итак, единогласно! — констатировал Барабашка, тут же у него в его лапе появился белый платок, которым он усиленно начал размахивать, выкрикивая. — Капитуляция! Капитуляция! Куда же нас тащите?! Неужели вы хотите нас скушать?! Но ведь я совсем несъедобный, а в этих ребятках — кожа да кости! Нет, ну вы только взгляните на них: разве же можно наесться такими вот цыплятами?!..
Но чудище оставалось совершенно безучастным к выкрикам Барабашки, и продолжало подтягивать их к своей жадно чавкающей пасти.
Тогда Барабашка заговорил голосом весьма и весьма торжественным:
— Но также у меня есть что сказать от самого Страшеглава!
В это мгновенье небо рассекла ветвистая молния, и грянул сильный, заставивший вздрогнуть раскат грома. Физиономия чудище изменилось.
— Кажется, оно заинтересовалось, — шепнула Уля.
— Ещё бы, — тоже шёпотом отозвался Юра. — Ведь Страшеглав всеми ими верховодит.
И чудище издало звук: «ЭР-Р-РРЫ?!!», который можно было расшифровать как «Ну же, говори?!!!», на это Барабашка отозвался:
— Э-э, нет — только на ухо, пожалуйста.
Чудище потянуло Барабашку к своему древесному уху, а ребят — в пасть.
— Нет, пожалуйста. Как раз касательно этих ребят и есть дельце, — заявил Барабашка.
— Э? — недоверчиво переспросило чудище.
— Да-да, а ты, кажется, сомневаешься?! — выкрикнул Барабашка. — Я что, не похож на одного из ваших?!
И он показал длинные вампирские клыки. Этот аргумент окончательно убедил чудище, и оно приготовилось слушать.
И вот Барабашка быстро-быстро начал говорить на ухо чудищу. Так как пошёл сильный ливень, ребята почти ничего не слышали. Ну, разве что обрывки фраз, из которых они сделали вывод, что Барабашка рассказывает анекдоты. Анекдоты сыпались из него как из рога изобилия, причём анекдоты были далеко не лучшего качества, и, прямо скажем — третьесортные.
Но и этого вполне хватало лесному чудищу. Ведь оно не отличалось обилием мозгов, и чем более плоским был юмор, тем смешнее ему становилось.
Не прошло и минуты, как оно издавало такой звук, будто перекатывалась огромная ржавая бочка — этот звук символизировал хохот.
И чем дальше рассказывал Барабашка, тем сильнее хохотало древообразное чудище. Юра выкрикнул:
— Ещё немного и я совсем оглохну!
Воздух был настолько переполнен хохотом, что даже новых раскатов грома, которые должны были бы подтверждать сверкающие в небе молнии, не было слышно…
Причём чудище не только хохотало, но ещё и размахивало своими отростками, вследствие чего Юра и Уля испытывали такое, что не смог бы предоставить им ни один аттракцион.
Вдруг отростки разжались, и они полетели куда-то. Потом плюхнулись в грязь, покатились, и, наконец, остановились.
Юра медленно поднялся, и тут увидел перед собой новое чудище, и крикнул:
— А-А-А!!
— А-А-А!! — крикнуло чудище, и Юра понял, что это перепачканная в грязи Уля.
Также и Уля поняла, что перед ней Юра.
— Ну, как ты — цела? — спросил Юра.
— Угу, — кивнула Уля.
Тут они услышали хохот древообразного чудища. Правда, он едва-едва до них доносился. Вспыхивали молнии, высвечивали жуткий, перекошенный лес. И повсюду чувствовалось движенье, отовсюду грозила им опасность.
— Юра, мне опять становится страшно, — призналась Уля.
— А что: до этого не было страшно? — спросил он напряжённым шёпотом.
— С тех пор, как мы познакомились с Барабашкой, я почти не испытывала страха, — вымолвила девочка. — Хотя, конечно, окружали нас очень страшные вещи. Одно это чудище, которое едва нас не съело: такого ни в одном фильме ужасов не увидишь.
— Ещё бы! Ты сравнила: фильм и настоящую жизнь.
— Да уж: в жизни всегда страшнее. Но рядом с Барабашкой совсем не было страшно. Всё-таки славный он, хотя и надоедливый. В общем, я уже соскучилась по нему…
— Да и я соскучился. Как думаешь: долго он будет анекдоты рассказывать?
— А кто его знает: может, до самого утра.
— Вот и я так думаю. А нам ни минуты нельзя терять. Ведь до утра мы и в дом Страшеглава должны пробраться, и погибель его отыскать. Так что пошли.
— Ладно, — вздохнула Уля. Только у меня вопрос: куда идти-то? Вдруг мы вернёмся к колокольне?..
На это Юра рассудил:
— Мы должны определить, с какой стороны доносится хохот чудища. Так как чудище находится возле колокольни, то нам надо избрать противоположное направление.