Два романа об отравителях
Шрифт:
Послышался сухой стук ударившихся друг о друга шашек. Профессор поднял голову, посмотрел на Эллиота и пробормотал:
— Ну и ну…
— Что вы хотите сказать?
— Слушайте, — ответил Инграм, — давайте играть в открытую. Это что — реконструкция в стиле методов французской полиции? Несчастный преступник не выдерживает и с криком признает свою вину? Не говорите глупостей, инспектор. Ни в чем это не поможет, а с психологической точки зрения это слабый ход — по крайней мере, в данном случае.
Инграм говорил небрежным тоном,
— Нет, сэр. Честное слово, об этом нет и речи. Мы не собираемся никого запугивать. Мы хотим лишь, чтобы все вы увидели эту пленку. Увидели для того, чтобы убедиться…
— В чем?
— …чтобы убедиться, кем был в действительности «доктор Немо». Мы тщательно изучили эту пленку и, если вы будете достаточно внимательными наблюдателями, то сами убедитесь, кто убил мистера Чесни.
— Стало быть, пленка разоблачает убийцу?
— Да. Во всяком случае, мы так считаем. Потому и хотим, чтобы все вы увидели эту пленку. Мы хотим проверить — согласитесь ли вы с нами в истолковании происходящего. На экране это видно отлично. Мы обратили на это внимание с первого же раза — даже тогда, когда еще не отдавали себе отчета в том, что же мы видим, — и надеемся, что и вы это заметите. В этом случае все, естественно, будет очень просто. Мы закончим дело сегодня же.
— Господи помилуй! — воскликнул Джо Чесни. — Вы хотите сказать, что собираетесь кого — то арестовать, а потом и повесить?
Он говорил с таким простодушным удивлением, словно услышал о чем — то невообразимом, возможность которого даже не приходила ему в голову. Лицо его побагровело еще больше.
— Это будет решать суд, доктор. Но вы не возражаете? Я имею в виду — просмотреть пленку.
— А? Нет, нет, никоим образом. Правду говоря, мне даже интересно ее увидеть.
— А вы, мистер Хардинг, не возражаете?
Хардинг нервно провел пальцами по бинтам, которыми была обмотана его шея, откашлялся и, взяв стоявшую рядом с ним рюмку коньяка, залпом опорожнил ее.
— Нет. Она… она удачна?
— Пленка?
— Получилась разборчиво, имел я в виду?
— Достаточно разборчиво. Вы не возражаете, мисс Вилс?
— Нет. Разумеется, нет.
— Надо ли, чтобы она видела ее? — спросил доктор Чесни.
— Мисс Вилс, — медленно проговорил Эллиот, — строго говоря, это тот человек, который должен ее увидеть, даже если эту пленку не увидит никто другой.
Профессор Инграм снова застучал шашками.
— Что касается меня, то все это порядком меня раздражает. Сегодня утром я, как вы и сказали, проявил большое желание увидеть эту пленку. И за свое искреннее желание помочь вам получил лишь выговор. Соответственно, я склонен был бы, — капельки пота поблескивали на его лысине, — послать вас ко всем чертям. Но не могу. Эта проклятая стрела от духового ружья всю ночь не давала мне спать. Истинный рост «доктора Немо» тоже, впрочем, не давал. — Он стукнул по столу. — Скажите: можно по пленке установить настоящий рост «доктора Немо»? Вы сделали это?
— Да, сэр. Приблизительно метр восемьдесят.
Инграм бросил играть шашками и поднял глаза. Заметно было, что и доктор Чесни проявляет все больше любопытства, а настроение его все улучшается.
— Это точно? — резко спросил профессор.
— Вы сами убедитесь. Это не главный пункт, на который мы хотим обратить ваше внимание, но для верности можете проверить и это. Ничего, если мы проведем сеанс в музыкальном салоне?
— Нет, нет, проводите там, где это вам удобнее, — воскликнул Джо Чесни тоном гостеприимного хозяина. — Разрешите, я покажу вам дорогу. И заодно захвачу какую — нибудь выпивку. Надо будет подкрепиться, пока мы досмотрим все до конца.
— Спасибо, я знаю дорогу, — ответил Эллиот и улыбнулся Инграму. — К чему такая мина, профессор? Просмотр пленки в музыкальном салоне это еще не французский «допрос третьей степени». Просто мне кажется, что это поможет лучше воспринять некоторые детали. Мы со Стивенсоном пойдем вперед, а вы присоединитесь к нам минут через пять.
До того, как выйти из комнаты, Эллиот не отдавал себе отчета в своем лихорадочном состоянии. Только сейчас он понял, что вовсе не думает об убийце — он знал, кто это, и знал, что шансов спастись у убийцы не больше, чем у попавшей в западню крысы. Думал он о совсем других вещах, от которых ему было не по себе.
В холле и музыкальном салоне было прохладно. Эллиот нашел выключатель, подошел к окну, туман за которым начал уже рассеиваться, а потом включил отопление.
— Экран можно повесить в проеме двери, — сказал он. — Проектор поставьте подальше, чтобы изображение было как можно больше. Можно передвинуть радиолу и использовать ее как подставку для проектора.
Стивенсон кивнул, и оба молча принялись за работу. Повесив простыню, они подключили проектор, но прошло, казалось, невероятно много времени, прежде чем на экране показался светлый прямоугольник. За экраном находился кабинет, из которого доносилось все такое же громкое тиканье часов. Эллиот поправил шторы и сказал:
— Готово.
Не успел он докончить, как в салон вошла странная процессия. Как и предполагал Эллиот, руководство церемонией взял на себя доктор Фелл. Он усадил Марджори и Хардинга в одном конце комнаты, профессора Инграма и доктора Чесни — в другом. Майор Кроу, как и в ту ночь, стоял, опершись о пианино, Боствик и Эллиот расположились по сторонам входной двери, а доктор Фелл стал за Стивенсоном у проектора.
— Должен признаться, — тяжело дыша проговорил Фелл, — что вряд ли все это может быть приятным для вас… и особенно для мисс Вилс. Тем не менее, я попрошу ее сделать мне одолжение и пододвинуть стул еще чуть ближе к экрану.