Два шага до катастрофы
Шрифт:
Спустившись на первый этаж, она заглянула в почтовый ящик – ничего особенного, одни рекламные буклеты, – и вышла из дома. Вот уже несколько дней в Москве стояла невыносимая жара, и Эльза поспешила нырнуть в салон своего «Мицубиси Лансер» под защиту кондиционера. До встречи с Хасаном она ни разу не садилась за руль. Хотя один из джипов Магомета постоянно простаивал во дворе, под навесом, Магомету даже в голову не пришло научить жену управлять машиной, поэтому все уроки вождения пришлось брать сначала в лондонской, а затем в московской автошколах. Полгода интенсивного обучения не прошли даром, и сейчас Эльза чувствовала себя вполне уверенно даже на запруженных автомобилями московских улицах. Запустив двигатель и подождав, когда кондиционер охладит раскалившийся на солнце салон, она выехала со двора и,
– Добро пожаловать в Москву.
Восседающая за стеклянной перегородкой женщина в форме пограничника поставила свой штамп в поданный Хасаном паспорт и протянула его обратно. Он вежливо кивнул и с достоинством вышел через открывшийся турникет из зоны паспортного контроля. Таможенный досмотр тоже прошел без неприятных последствий. Российский таможенник молча прочитал поданную Хасаном декларацию, так же молча взглянул на экран интроскопа, где высветилось содержимое его чемодана, и жестом велел ему проходить.
Как в любом международном аэропорту, в зале прилета Шереметьева толпились многочисленные встречающие. Хасан скользнул по ним внимательным взглядом, но не заметил ничего настораживающего и направился в соседнее бистро. Он плотно перекусил в самолете и сейчас совсем не хотел есть, к тому же переживаемое волнение притупляло голод и обостряло совсем другие чувства. Ему нужен был наблюдательный пункт, чтобы контролировать окружающую обстановку, а из бистро отлично просматривались входные двери московского аэропорта и большая часть зала, где толпились встречающие выходящих из зоны таможенного досмотра пассажиров.
Несмотря на внешнее спокойствие, Хасан ощутимо волновался. Прошло уже шесть с лишним месяцев, как он отправил Эльзу в Москву. А за такой срок с работающим во враждебном окружении нелегалом могло произойти все, что угодно, вплоть до его перевербовки местной службой безопасности. Правда, Хасан не верил, что российская ФСБ отважится на перевербовку его агентессы. Психологическая экспертиза, которую он под благовидным предлогом заставил пройти Эльзу, выявила у нее психопатические наклонности с патологической склонностью к садизму. А с садисткой и психопаткой не рискнет иметь дело ни одна спецслужба. К счастью, в организации не действуют подобные догматические ограничения. Единственным определяющим условием для приема нового члена является его преданность общему делу. А молодая чеченка оказалась очень предана, правда, не всемирному джихаду, о котором она имела довольно смутное представление, а своему наставнику. Но для Хасана личная преданность была важнее пустого религиозного фанатизма. К тому же чеченка оказалась хорошо сложена и физически развита, находчива, сообразительна и в меру азартна, что в сочетании с ее преданностью и отличным знанием русского языка делало ее почти идеальным кандидатом для работы в России. Это и определило выбор Хасана. И после двух лет индивидуальных занятий с чеченкой и успешно пройденного ею восьмимесячного курса боевой подготовки в учебно-тренировочном лагере «Аль-Каиды» в северо-восточном Судане, он отправил ее в Москву. Судя по докладам чеченки, ее легализация в российской столице прошла успешно. Но жизнь и присущее ей постоянное чувство опасности приучили Хасана не доверять никому. Именно поэтому он сообщил Эльзе, что прилетает из Лондона рейсом российского «Аэрофлота», прибывающим в Москву спустя два часа после самолета «Бритиш Айрвейз», на который Хасан приобрел билет.
Эльза появилась в аэропорту за сорок минут до ожидаемого прибытия аэрофлотовского рейса. Хасан узнал ее сразу, несмотря на закрывающие верхнюю часть лица темные солнцезащитные очки. Из жгучей кавказской брюнетки она превратилась в шатенку с отливающими красноватым цветом волосами. Легкая шелковая блузка и короткие узкие брючки, подчеркивающие стройность ее ног, заставляли многих мужчин поворачивать голову в ее сторону. Но Хасана в первую очередь интересовало поведение самой чеченки. Судя по тому, что она не делала немотивированных жестов, не обменивалась выразительными взглядами с мужчинами из толпы встречающих, она действительно приехала в аэропорт одна. Хасан еще около двадцати минут наблюдал за Эльзой и окружавшими ее людьми, но не заметил ведущегося за
Увидев его перед собой, Эльза изумленно взмахнула ресницами.
– Вы?! Как вы здесь оказались?!
– Самолет прилетел раньше, – с улыбкой ответил он.
– Но… еще даже не объявили о прибытии. – Эльза недоуменно указала на табло.
– Такое иногда случается, – пояснил Хасан и быстро спросил: – Так мы можем ехать?
– Да, конечно. – Эльза явно смутилась. – Идемте, я провожу вас к машине.
Ее машиной оказался «Мицубиси Лансер», не дорогой, но вполне приличный автомобиль. Чеченка вела машину уверенно и через полтора часа езды свернула с городского проспекта к высотному панельному дому.
– Здесь я и живу, – прокомментировала она. – Квартира на восьмом этаже.
– Кто там жил до тебя? – на всякий случай поинтересовался Хасан.
– Какая-то проститутка, – с усмешкой ответила Эльза.
Хасан изменился в лице.
– Ты выбрала не лучшее место для жилья, – хмуро произнес он.
Эльза беззаботно рассмеялась:
– Только не в Москве. Здесь проститутки снимают себе апартаменты в лучших домах. И никого из жильцов не волнует такое соседство.
Во время службы в иракской разведке Хасан часто приезжал в Москву, последний раз он был здесь в марте 2000 года и считал себя знатоком России. Но после ответа агентессы понял, как он, в сущности, мало знает об особенностях жизни в российской столице.
Стремительный лифт поднял их на восьмой этаж, где Эльза открыла своим ключом массивную стальную дверь и пропустила его внутрь. По восточным и даже европейским меркам квартира оказалась более чем скромной – небольшая квадратная прихожая, единственная комната, совмещенная с туалетом ванная комната и кухня. Однако обставлена она была вполне по-европейски новомодной, многофункциональной мебелью. Единственное, что не понравилось Хасану, это огромная двуспальная кровать. Занимающая большую часть комнаты, она создавала впечатление гостиничного номера, нарушая обстановку домашнего уюта, которую следовало создать в интересах будущей операции.
– Кровать придется заменить раскладным диваном, – вернувшись в комнату после осмотра квартиры, объявил он.
Если Эльза и удивилась такому требованию, то вида не подала, и лишь спросила:
– Предстоит серьезное дело?
Хасан мысленно усмехнулся. Если бы она только знала, насколько серьезное!
– Об этом позже, – вслух произнес он, потом вынул из кармана блокнот и, записав там несколько наименований, вырвал верхний лист и протянул Эльзе. – Для начала мне понадобится вот это.
Вскрыв опечатанный конверт с двумя предупреждающими штампами «государственной важности», Егоров вынул оттуда несколько прошитых и пронумерованных машинописных листов. Взглянув на титульный лист, он прочитал название документа: «Опытно-конструкторский проект «Зодиак» – специальная боевая часть. Состав конструкторской группы». Ниже следовал длинный список фамилий, заканчивающийся на последнем, пятом, листе. Начав читать, Егоров неожиданно наткнулся на знакомую фамилию – Лобанов Н.И. Одним из конструкторов ядерного заряда «Зодиака» оказался нынешний начальник КБ Саровского научно-производственного объединения «Алмаз» и близкий знакомый Егорова профессор Лобанов. Отложив список, Егоров достал свой мобильный телефон и, отыскав в электронной записной книжке сотовый телефон Лобанова, набрал номер. Особенно рассчитывать на удачу не приходилось. В саровском ядерном центре в соответствии с требованиями безопасности непрерывно работали системы радиоподавления, что исключало возможность использования на предприятии сотовых телефоннов, радиоприемников и других приемопередающих радиосредств. Но на этот раз Егорову повезло – сначала он услышал протяжные гудки, а потом из трубки донесся и голос Лобанова.