Два талисмана
Шрифт:
— Спрошу, но сначала попробую угадать! — загорелась девушка. — Понятно, что мой господин не актер. Их-то как раз знают в лицо. Я слышала, аршмирцы любят свой театр.
— А юная госпожа когда-нибудь была в театре?
— Не довелось.
— Тогда она не знает, как они размалеваны на сцене, эти актеры. После спектакля отмоются — ну, другой человек! На улице встретишь — не узнаешь!
— Но ведь не актер?..
— Нет, — улыбнулся Ульден. Ему начала нравиться эта игра. — Пожалуй, подскажу: меня все уважают, но рады бы со мною никогда
— Если бы мой господин не был Сыном Рода, — поддразнила его дерзкая девчонка, — я бы решила, что речь идет о ремесле палача!
Ульден чуть с телеги не свалился от неожиданности.
— Ну… рискну предположить, что меня уважают все-таки немножко больше, чем палача.
— Но ведь не наемник же? — Авита вопросительно взглянула в лицо спутнику. (Симпатичный молодой человек — круглолицый, веснушчатый, с добродушным и веселым взглядом. И так забавно ерошит курчавые рыжеватые волосы!) — Нет, не воин. У моего господина и оружия-то при себе нет!
— А может, мой огромный-преогромный боевой топор везут на соседней телеге? — весело сощурился Ульден.
Но девушка вдруг потеряла интерес к игре:
— Пойду спрошу у кого-нибудь…
Спрыгнула на дорогу, обогнав медленно шагающую лошадь, догнала идущий впереди воз. Рядом с ним шел хозяин-купец и о чем-то негромко толковал с возчиком.
Молодой человек с усмешкой посмотрел ей вслед. Его забавляли эти внезапные изменения в настроении собеседницы. Да и вообще девушка славная. Не красавица, правда: нос длинноват, щеки впалые, кожа бледная, словно девчушка долго болела или сидела взаперти. Зато глаза живые, выразительные. Глянешь в них — и не захочешь больше разбирать внешность во всех подробностях…
Тем временем Авита обратилась к купцу:
— Не знает ли мой господин в Аршмире человека по имени Ульден Серебряный Ясень из Рода Ункриш?
— А моя госпожа больна? — удивился купец. Поняв по лицу девушки, что ошибся, он пояснил: — Ульден Серебряный Ясень — лучший лекарь в Аршмире. А может, и во всем Грайане. Ученик самого Фазара!
Ульден тихонько посмеивался, глядя, как девушка объясняется с купцом.
Наконец Авита вернулась, села рядом с молодым человеком и начала с вопроса:
— А почему такой знаменитый лекарь путешествует на чужой телеге?
Ульден сделал «страшное» лицо и сообщил хриплым разбойничьим голосом:
— А я сейчас в бегах!
— То есть?..
— То есть за мной погоня, меня ловят…
И уже нормальным голосом рассказал о властителе прибрежного замка, у которого жена долго не могла забеременеть. А когда наконец боги дали такую радость, повитуха предсказала, что госпожа не сможет разродиться. Перепугавшийся властитель погнал верховых слуг в Аршмир за Ульденом. Позже, когда опасность осталась позади, счастливый отец закатил в честь наследника пир, заявив, что благодетеля-лекаря не отпустит и будет поить не меньше месяца. Пришлось Ульдену убираться из замка на манер беглого раба: огородами да скалами. Ему пьянствовать некогда, его ждут больные…
Рассказывал молодой человек весело, с забавными подробностями, но Авита уловила в его голосе и гордость за свою работу, и удовлетворение мастера, хорошо эту работу сделавшего. Она хотела выразить ему свое восхищение. Но взглянула вперед — и ахнула, забыв о собеседнике.
До сих пор над дорогой смыкались ветвями густые вязы, под их сенью лежал густой сумрак, словно ночь залегла на дороге, намереваясь таиться здесь до вечера. Но лес остался позади, быстро исчез подлесок — и дорога устремилась вдоль подошвы скалы.
Справа раскинулось море — утреннее, мирное, блистающее со спокойной уверенностью признанной красавицы. Впереди можно было рассмотреть кусочек городской стены. Но не он притягивал взор.
Неподалеку от берега из моря мощно вздымалась скала. Авита задохнулась от изумления: неужели ветер, вода и время могли придать гигантскому куску камня такое сходство с человеческой фигурой?! Нет, конечно же, тут приложил руку скульптор, гениальный мастер!
Огромный, тяжеловесно сложенный мужчина стоял на груде валунов спиной к берегу. Длинные руки опущены вдоль тела, могучие плечи ссутулены…
Угадав мысли девушки (что было легко), Ульден сказал:
— Барышне бы глянуть на это с моря. Стоит на островке этакий верзила: лицо квадратное, грубое, челюсть тяжелая, нос приплюснутый. А глаз нет. Посреди лба — одна глубокая ниша-глазница, настоящая пещера. В ней каждую ночь разводят огонь. Это ведь маяк, госпожа моя Авита.
— Маяк?
— Ну да. У ног великана стоит хибарка, там живут смотритель и двое его подручных. К ним на лодке привозят всё, что нужно для жизни. Ну, сменяют их время от времени.
— А как они поднимаются наверх, к пещере? Там вырублены ступеньки?
— Нет, госпожа моя, только по веревочной лестнице! Отсюда не видно, но он весь опутан канатами. Конечно, когда шторм или просто сильный ветер, нужна морская ловкость. Но смотритель лучше десять раз полезет в бурю по раскачивающимся веревкам, чем вобьет в великана хоть один железный костыль. Он ведь живой, он все чувствует.
— Кто?
— Ну, я же говорю: каменный великан. Последний из своего племени.
— Правда? — умилилась Авита. — Как это поэтично! Как трогательно эти смотрители относятся к своему маяку! А он и впрямь как живой, даже со спины.
Ульден усмехнулся:
— Сразу видно, что моя госпожа ни разу не бывала в Аршмире.
Словно солнце скрылось за тучу — с лица девушки исчезла улыбка, глаза стали холодными и замкнутыми.
— Я… я родилась в Аршмире. Но меня увезли отсюда в детстве, я мало что помню.
Ульден уже привык к резким перепадам ее настроения. К тому же понял: что-то неладно в семье Авиты, если девушка путешествует не только не под защитой родственника-мужчины, но даже без служанки. Захотелось утешить спутницу, развлечь…