Два угла
Шрифт:
…Скалы она узнала издалека и подлетая, уже вспомнила, где в прошлый раз Шалье оставлял катер.
Снаружи здание Изолятора никем не охранялось. Она беспрепятственно вошла в автоматически отъехавшую дверь, попала в квадратное, залитое ярким светом пустое помещение, где увидала первого на окружающей территории тайта. Он сидел за невидимой стеной, в которую она уперлась и не смогла ни пересечь, ни обойти. Охранник выглядел очень удивленным, а уж когда она потребовала встречи с Ульрихом даже замер на несколько секунд, переваривая услышанное.
Пришлось
Потом она ждала еще почти полчаса, стараясь сидеть спокойно и не дергаться, потому что была уверена, что за ней наблюдают. Не хотелось показывать, как важен для нее этот визит.
Вошедший в противоположную дверь тайт выглядел очень впечатляюще — огромный и злой, как разъяренный бык на полузабытом празднике тореадоров. Еще у двери при виде Латисы на его лице появилась ухмылка, которая в течение всей беседы с него так и не сползла.
— Тихого пути, — не оттягивая, начала Латиса.
— Тихого.
— Меня зовут…
— Латиса, — закончил за нее Ульрих. Оставалось только привычно сдерживать раздражение — даже в тюрьме каждый знает ее имя, просто беспредел какой-то!
— Да, Латиса. Может вы еще и знаете, почему я пришла?
— Нет, — легко ответил странный тайт. Таким тоном, будто ему и не интересно.
— Тогда я скажу. Видите ли, с тех пор как я поселилась на вашей планете у меня появилось огромное количество знакомых. Замечательных знакомых. Они очень вежливы, обходительны, искренне стараются облегчить мое привыкание и делают для меня все возможное… Кроме того единственного, что мне действительно нужно. Они не хотят рассказывать про Шалье.
Ульрих молчал, терпеливо слушая.
Латиса выдохнула.
— Вы в заключении и составить мне приятную компанию никак не сможете. Ни сводить на вечер пения, ни свозить посмотреть достопримечательности. Но… вы можете то единственное, чего не делают они.
Она замолчала, вопросительно смотря в настороженное лицо.
— А вы не так просты, как кажетесь, — наконец, разлепил губы Ульрих.
— Ничего подобного. Я проста, как пятак. Видите, сижу перед вами и прямо говорю, зачем пришла. Вы — почти последняя моя надежда. Расскажите историю Шалье.
Ульрих с удовольствием откинулся на спинку кресла, перемещая взгляд куда-то поверх ее головы.
— Никто, значит, не рассказывает? Раньше у нас был такой обычай — кто приносит дурные новости, тот перестает быть твоим другом. Видимо ваше… окружение не хочет рисковать вашим знакомством.
Латиса удивилась.
— Надо же… Не думала, что могу кого-то настолько заинтересовать. Причем сразу всех…
— Не скажите… Такая экзотика — землянка, красивая женщина, умная, без внешнего рисунка…
— Без чего?
— Без внешнего энергетического рисунка.
— Огня, который вас окружает?
Он
— Да. Его узор у каждого уникален… На вас, правда, есть следы Шалье, что экзотичнее вдвойне…
К этому явно стоило прислушаться.
— На мне следы? Как?
— Ну как, как. Видимо, он к вам… прикасался, — криво усмехнулся Ульрих и его глаза бесстыдно поползли вниз по телу. — Да… прикасался — слабо сказано.
Латисе вдруг стало ужасно смешно. Вот чего для счастья и не хватало — теперь все видят, что к ней… прикасались.
— Поставил метку, — очень довольно продолжал Ульрих. — Подобное часто практикуется у животных, они инстинктивно обозначают свою… территорию.
— А если бы он прикоснулся к женщине татов? Был бы след?
— Да. У живущих вместе очень красивые рисунки получаются, жаль, лично вы их не увидите.
Бедолаги… Как же они тут женам изменяют, промелькнула неожиданная мысль.
— Ладно. Все это интересно и познавательно. Но давайте к делу. Сразу говорю — уходить без результата я не собираюсь.
— Хорошо, — сразу же ответил Ульрих. — Расскажу.
— Только, — на секунду она замялась, — хотелось бы слышать… факты…
— А не мою интерпретацию? — усмешка. — Хорошо, я расскажу только факты. Готовы?
— Да, — еле слышно ответила Латиса, вцепившись в обивку кресла.
— Тогда слушайте. У него был брат, Ранье, очень… В общем лучший из всех, кого я знал. С ним никогда не скучали. Однажды они нашли эту планету… Стекляшку, а на ней — разумную жизнь. Почти исчезнувший вид, который не оставил побочных ветвей, это значило, что с его вымиранием разума на планете не останется. Ранье загорелся идеей их сохранить и многие стали ему помогать. В том числе Шалье, хотя Стекляшка его не особо интересовала. Считалось, что он делал это потому, что очень любил брата. И вот…
Глаза Ульриха разгорелись. Латиса ждала, не прерывая паузу, хотя хотелось его встряхнуть, да посильнее и вытрясти, наконец, всю это чересчур засекреченную историю.
— Им удалось сохранить жизнь этих… ящериц, наладить стабильное воспроизводство… Но потом у тех появился каннибализм, причем стал основным видом добычи пропитания — охота была куда сложнее и проще оказалось перехватить в соседней деревне пару жителей. И еще, у Ранье появилась жена — Мальтика. Шалье… очень ее любил, — Ульрих осклабился, с нескрываемым удовольствием следя за Латисой. И последить было за чем — от подобных слов ей стало весьма неуютно. Но нужно было узнать все.
— Дальнейшее я не очень-то знаю, — быстрее заговорил Ульрих. — Ранье придумал какой-то план по внедрению в среду ящериц божества, запрещающего каннибализм. Они улетели на стекляшку вдвоем. А теперь одни голые факты — Ранье отправился к ящерицам и они… убили его и съели. А Шалье его не спас. Потом на планете раздался взрыв огромной мощности, удивительно как эти ящерицы вообще выжили. Хотя, как знать, что у него был за план…
— И что именно там случилось? — спросила Латиса, стараясь чтобы голос не дрожал.