Два угла
Шрифт:
— Никто не знает, — ухмылка стала шире.
— Ладно… По-вашему, что случилось?
— По моему и по мнению ВСЕХ остальных он просто отправил Ранье на верную гибель, потому что…
Ульрих замолчал, наслаждаясь моментом.
— Любил его жену? — решившись, тихо дополнила Латиса.
— Да. А потом изобразил приступ отчаяния, припадок мести и пытался убить, по большому счету, ничем невиновных ящериц. Только вот все равно не получил, чего добивался, — весело улыбался Ульрих. — В одном просчитался… Мальтика.
— Что?
—
По Латисе ползали его любопытные глаза, но показывать чудеса выдержки она сейчас не могла. Голова опустилась, пока услышанное переваривалось и усваивалось. Получается, все считают, что Шалье убил собственного брата. Вот как… Постойте, все?
— Почему тогда Шалье не в изоляторе, как убийца? — быстро спросила Латиса.
Ульрих поморщился.
— Старшие проверяли оставшуюся информацию и пришли к выводу, что он не виновен. Что это просто несчастный случай.
— То есть доказательств вины не было? Просто вы так решили? — надавила Латиса.
— Достаточных доказательств не было, — сухо подтвердил Ульрих. Еще несколько минут они молчали.
— Вы довольны услышанным? — поинтересовался Ульрих.
Тогда Латиса просто встала, намереваясь уйти.
— Куда же вы? Вы же еще не узнали самого главного, — промурлыкал голос за спиной.
Оборачиваться она не стала, но замерла на месте.
— Когда Мальтика перед высадкой на Стекляшку оставила для своей матери прощальное сообщение… В общем, на записи очень хорошо было видно, что на ней очень много следов Шалье. Как… на вас сейчас, — приглушено добавил Ульрих и Латиса, больше не слушая, очень быстро понеслась к выходу.
Фонтанчик в развалинах был полон такой же зеленой водой.
Ну вот, собственно, чего и добивалась… Шалье умудрился собрать в одном лице множество пороков. Братоубийство, воровство, желание жены ближнего своего, а может и не просто… желание. Вранье, конечно, живя так близко к Шалье трудно не заметить, что сейчас он не сознает, в какую западню угодил. В такое состояние не попадет настолько виновный, каким его выставляет Ульрих. В такую яму можно загреметь только пытаясь исправить то, что исправить в принципе невозможно.
Что же делать-то теперь? Очевидно, он засел в своей норе, где медленно отмирает от жизни, тщетно барахтаясь в прошлом. Да и история не слишком ясная, информации маловато. Нужно искать дальше. Где? Латиса задумалась. Низы она посетила, в центре пустота, огороженная нежеланием нести дурные вести, да и вряд ли они скажут что-то новое. Остаются… облаченные властью. Старший… Аелла. Да, Аелла, других старших она не встречала, в местных развлечениях они не участвовали, видимо, переросли возраст, когда интересно тратить свое время на всякую ерунду.
Латиса отправилась в катер, чуть не наступив по дороге в гнездо с мелкими пупырчатыми яйцами.
Внутри включила экран и вызов.
— Тихого пути, Карасан.
Он ее увидел и тут же отвел глаза. Латиса отступила назад, чтобы ему было виднее. Судя по всему, такую реакцию вызвали следы Шалье.
Интересно, почему недолгая жизнь в обществе тайтов начисто отбили у нее всякий стыд и чувство меры?
— Карасан, вам что-то не нравиться? — прямо спросила Латиса.
— Не нравиться, — все так же отворачиваясь, ответил тот.
— А в чем дело? Вы что, хотели бы видеть на мне… другие следы?
— Вы знаете? — теперь Карасан смотрел прямо и слегка улыбался кислой улыбкой.
— Как видите. Так в чем дело? Давайте сразу и начистоту, потому что я собираюсь всегда быть такой, какой вы видите меня сейчас.
Он раздумывал всего секунду.
— Хорошо, — голос стал глуше и резче. — Правду, так правду. Так вот… Если бы я знал как, я бы вас соблазнил.
Латиса удивилась, причем весьма искренне.
— Зачем? Я совершенно точно знаю, что вы ничего ко мне не испытываете. Так зачем?
— Ну…
— А, все моя пресловутая женская недогадливость! Чтобы досадить Шалье, верно?
Тот молчал, но выражение лица было вполне достаточным ответом.
— А скажите, за что вы так с ним? Лично вам он что сделал?
Карасан отвечал очень охотно и даже, казалось, с немалым удовольствием.
— Не так давно он увел у меня женщину, которую я очень любил.
— Шалье? — Латисе вдруг стало очень… любопытно. — Надо же, да он просто везде успел! Вы… уверены?
— Уверен, — жестко ответил Карасан.
— Надо же… А расскажите подробности, это будет так… познавательно. Шалье, оказывается, может увести женщину, — Латиса странно улыбалась. — И как именно он это делал? Преследовал? Приглашал прокатится? Угощал редкими фруктами со дна Тильской расщелины? Может, серенады пел? Или, может, постойте-ка… какая неожиданная мысль! — может он бросил свою синюю комнату?! — ошарашено округлив глаза, совершенно неискренне удивилась Латиса.
Карасан вдруг посмотрел очень внимательно.
— Да-а-а… а вы очень на него похожи. Такая же… самоуверенная, — впервые в голосе тайта Латиса услышала открытое презрение. И оно совершено не волновало.
— Послушайте, Карасан, я только что была у Ульриха и обо всем узнала. И… раз уж выясняется, что мы больше не друзья, может, сделаете напоследок доброе дело? Ответите на вопрос? Старший Аелла и Шалье как связаны?
Он думал так долго, что Латиса из последних сил удерживала на лице уверенную улыбку. Гримасу вызова, единственное, что могло сейчас заставить его рассказать. И, в конце концов, заставило.