Два веса, две мерки (Due pesi due misure)

Вершинин Лев Александрович

— Собираюсь ли я вам помочь? О чем тут говорить, думаете, я не понимаю? Думаете, не вхожу в ваше положение? Я заранее знаю, что вы собираетесь мне сказать. Что есть люди куда менее достойные, а получают больше вас. Это несправедливо! Вашему терпению пришел конец и так далее. Разве не так?

— Да, в самом деле…

— И вы, дорогой Батистелла, просто в отчаянии, не правда ли? С кем не бывает? Я вас вовсе не осуждаю. Несправедливость — такая штука, от которой самый мирный человек способен озвереть. Я не прав?

— В общем-то, правы…

— Вот видите.

А вы уже заранее настроились на то, что я вас не пойму, что мне ни до чего дела нет. Эх вы! Ну да ладно, пусть хоть сегодняшний день будет удачным для нас. Сегодня мы должны остаться довольны друг другом. Что вы скажете, если я дам вам сто пятьдесят тысяч лир в месяц?

— Сколько?

— Если не ошибаюсь, сейчас вы получаете девяносто пять или девяносто восемь тысяч?

— Девяносто семь.

— Отлично, сделаем хоть небольшой, но шаг вперед. Сто пятьдесят тысяч лир вас устроят?

— Признаюсь, я и не надеялся…

— Вот видите, оказывается, я вовсе не чудовище, не кровопийца, не людоед и не изворотливый лис, как обо мне говорят.

— Благодарю вас…

— Не за что. Это я должен благодарить вас за верную службу. Сигарету?

— Спасибо, не курю.

— Браво! Да вы сама добродетель! Я, к сожалению, курю как проклятый… Так-так. Значит, мы с вами все уладили.

— Не смею больше беспокоить…

— Не буду задерживать вас, дорогой Батистелла. Желаю всего наилучшего! — Генеральный директор вздохнул. — А жаль…

— Что жаль?

— Да так… У меня относительно вас были другие планы, но что теперь говорить…

— Почему же?

— Слишком хорошо я вас, молодежь, знаю. Хочешь вам добра, а вы на дыбы.

— Что вы, это не так.

— Я мог бы поделиться с вами как с другом… Но это произвело бы на вас странное впечатление.

— Почему странное?

— Дело в том, что вопрос очень деликатный…

— Вы мне не доверяете?

Генеральный директор медленно поднялся, крадучись пересек кабинет, запер дверь на ключ, прислушался, не идет ли кто по коридору, и, приложив палец к губам, вполголоса сказал:

— Батистелла, вы меня слушаете? Я человек немолодой…

— Ну что вы?..

— Старею… Сердце сдает… того и гляди…

— Упаси вас бог говорить такие вещи, даже в шутку.

— И кто сядет за этот стол?.. Вы меня слушаете. Батистелла?

— Разумеется, слушаю.

— Прошу вас, никому ни слова. Вам я доверяю… С недавних пор поговаривают о серьезных переменах.

— Вот как?

— Именно. Вы наверняка все схватываете на лету. Придут иные хозяева, другая финансирующая группа. Чувствуете, чем это пахнет?

— У нас будут новые владельцы?

— Так вы понимаете, чем это грозит?

— Не очень…

— Начнут наводить экономию. Смена хозяев — это, видимо, вопрос дней, и, понятно, ведь кризис захлестывает и нас. Дела на нашей фирме далеко не блестящие, Батистелла. Независимо от того, уйду я или останусь, новые владельцы будут изыскивать способы сокращения расходов. Начнут завинчивать гайки. Как? Да очень просто. Знаете, к чему прибегают в подобных случаях?

— Нет.

— Проводят реорганизацию. Прекрасное слово, не правда ли? Реорганизация! Что это значит? Избавляются от балласта. Какая находчивость! Сортировка. Загнать всех в сети. Слишком много крупной рыбы в поле зрения. Это относится и ко мне. Высокооплачиваемых — вон! Проредить, проредить… И кто спасется? Как всегда в подобных случаях — мелкая рыбешка.

— И значит…

— Думаете, мне улыбается перспектива увольнения такого работника, как вы? Если у меня есть хоть капля совести, я обязан предупредить вас, дорогой Батистелла, более того, помочь вам избежать надвигающейся опасности.

— Как?

— Уберечь от резкого повышения зарплаты, замаскировать, спрятать в надежное укрытие. Но все напрасно. Вам, молодежи, невдомек.

— Нет-нет, господин директор, продолжайте…

— Сказать вам все чистосердечно, как родному сыну? Хорошо. На вашем месте, знаете, что бы я сделал в подобной ситуации?

— Что?

— А вот что, бедный мой мальчик! Затаился бы, втянул голову в плечи, не попадался бы на глаза начальству и был бы доволен…

— Тем, что получаю?

— Естественно. Вывод напрашивается сам собой, улучшая ваше материальное положение, я тем самым оказываю вам медвежью услугу. Загоняю в угол, если уж называть вещи своими именами.

— Значит, вы считаете?..

— Дорогой Батистелла, не хочу давать вам повод в будущем обижаться… Да-да. Вы с полным правом сможете упрекнуть меня, что я вовремя вас не предупредил, не открыл вам глаза. А время, дорогой мой, не ждет. Сменятся хозяева или нет, все равно настанет день, когда придется принимать решительные меры. С какой стати вам себя подставлять под удар?

— Я что-то не понимаю… Это насчет повышения зарплаты? Вы полагаете, лучше переждать?

— Не просто переждать! Предотвратить! Что делают солдаты под вражескими пулями? Пригибаются к земле. Пригнитесь и вы, Батистелла!

— То есть как?

— Разумеется, в переносном смысле. Предпримите обходный маневр, обман в стратегических целях, здесь нелишне даже переусердствовать. Понимаете, Батистелла?

— Не совсем…

— Ну чт означит для вас, неженатого человека, небольшое понижение зарплаты? Скажем, вместо девяноста семи тысяч лир — восемьдесят тысяч. Вы же от этого не умрете. А в глаза бросаются только оклады свыше девяноста тысяч. Зато будете себе жить не тужить, и никакие неприятности вам не страшны.

— Значит, понижение?

— Вот видите, я так и знал, лучше было не заводить этот разговор. Вы сразу же истолковываете мои слова в дурном смысле.

— Вы предлагаете мне восемьдесят тысяч лир?

— Я просто стараюсь избавить вас от неприятностей. Пекусь о вас, ломаю себе голову… А вы считаете меня своим врагом.

— Итак, восемьдесят тысяч лир…

— Наверно, еще лучше было бы семьдесят тысяч, но я думаю, можно ограничиться и восемьюдесятью тысячами.

— Господин директор…