Два звонка до войны
Шрифт:
– Да, пожалуй, самое простое совпадение. Как это я об этом сразу не догадался. Но почему вы сразу мне об этом не сказали?
– А зачем? Чтобы вы начали задавать все эти подозрительные вопросы еще в начале нашего знакомства?
– Что ж, в этом есть резон, – согласился с ее доводами Молчун, немного откидываясь назад и переводя свой взгляд к окну.
– А вот и граница, – тихо сказал он, – смотрите внимательно, переезжаем Буг. Дальше уже Польша.
– А Польша, большая страна? – уточнила почему-то Люся, практически пододвинувшись к окну вплотную и просматривая
– Да, нет, не очень. Германия, кстати, то же. Наш Советский Союз, наверное, самая большая страна в мире. Так что никому его не победить, если вдруг у кого возникнут такие мысли.
– А вы думаете, на нас нападут? – немного с тревогой спросила Люся и тут же отодвинулась от окна, словно от него исходила какая-то опасность.
– Трудно сказать. Но такой вариант не исключен. Мы ведь богатая страна. Да и люди у нас замечательные. Вон как работать могут. Как вы говорите, с энтузиазмом. Всего понастроили, заводы, фабрики новые открыли, индустрию развивают. Жалко ведь будет по-настоящему, если вдруг кто-то вознамерится все это разрушить.
Они на минуту замолчали, как бы переваривая внутри брошенные Молчуном слова, при этом упорно глядя на единственное окно, которое было в купе.
К ним почему-то не присоединились спутники, так что они вполне могли продолжать наслаждаться своеобразно предоставленной свободой, если брать во внимание то, что за время этого путешествия молодые люди уже немного подружились между собой и выглядели действительно, как самая настоящая пара.
Но так смотрелось со стороны, ибо она не предусматривала какие-либо внутренние раскрытия их душ, каждая из которых по-настоящему кипела и бурлила своей собственно наполненной жизнью.
Люся, практически полностью забравшись на полку, поджала под себя ноги и уперлась коленками прямо в свой подбородок, надежно прикрыв их перед этим сложенными одна поверх другой руками.
Молчун затаился еще глубже на своем месте и даже невольно продвинулся вглубь самого купе, тем самым предоставляя самому себе еще большую площадь для своего внутреннего наблюдения.
Тот факт, что они неожиданно вдруг оказались однофамильцами, почему-то упорно не выходил из его головы.
Вполне возможно, что это было обычное жизненное совпадение, но никогда нельзя было не учитывать тот факт, что уже и его самого могли надежно прикрывать те, кому это и положено по долгу невидимой службы.
Но поверить по-настоящему в то, что вот эта, хрупкая по-своему девушка и практически дилетант в разведывательном деле, несмотря на кучу предоставленных ею штампов, могла служить ему надежной защитой, все же он не мог, да и не верил по-настоящему, то и дело, обращаясь к своей ведомой во многом душе.
Она премного раз спасала его примерно вот в таких всевозможно возникающих ситуациях, но на этот раз упорно молчала, не извещая практически, ни о чем, разве что только о своем внутреннем ощущении какой-то тягостной для него самого близости, по сути, абсолютно чужой ему души.
Но возможно все этим и объяснялось,
Но он ведь не увлекся ею и не дал повода для возникновения какого-то лично своего внутреннего волнения. Он всего лишь разговаривал с ней и старался все время быть от нее на положенном расстоянии.
Так что, фактор сближения мужчины и женщины здесь ни при чем.
Тогда что?
Не давал покоя ему внутренне заданный самому себе вопрос, ответ на который он никак не мог найти.
Такое положение вещей ему явно не нравилось, и это создавало в какой-то мере определенной степени дискомфорт, который неизменно сказывался на его настроении, в свою очередь которое вполне чувствовала и сама девушка, мирно сидевшая сейчас на своем месте, но вполне возможно, что и что-то придумывающая для его собственного разоружения.
Если это проверка, продолжал размышлять Молчун, используя несколько затянувшуюся паузу в их общении, то почему именно сейчас и почему именно в поезде, а не где-либо еще в другом месте. Хотя бы в той же Германии. Это было бы больше похоже на то, о чем он, естественно, всегда знал.
Или, возможно, случилась самая простая накладка, когда одного человека запускали в проект вместе с другим одновременно и, как бы это странно не выглядело бы, их жизненные пути пересеклись.
То, что Люся не совсем простая советская девушка, он явно догадывался. Взять хотя бы знания ею немецкого языка. Да и политически подкована очень серьезно, что не даст сойти с пути во время пребывания в другой стране.
Но тогда, какое она выполняет задание? И есть ли у нее так называемый перекрестный маршрут уже с ним самим.
Возможно, это даже радистка. Такие случаи бывали в их практике, хотя зачастую эту роль исполняли так обозначенные жены привлеченных к делу сотрудников.
Так было наиболее безопасно и, можно сказать, гарантировано. Ибо, какая жена выдаст своего мужа даже в случае его провала.
Надо бы пощупать ее с радиотехнической стороны, подумал в тот же момент Молчун и продолжил свое рассуждение.
Но, если это радист, то какого черта она едет вместе с ним, да еще с одинаковой фамилией и всем своим дипломатическим багажом, учитывая вес отца в том самом ведомстве.
Может, это провал уже наших служб или действительно накладка. Ведь практически никто не знает, что он здесь. Его имя по-настоящему законспирировано, а сам путь всегда он выбирает только сам, ставя об этом в известность всего только одного человека.
Пожалуй, так оно есть. И если не обманывает его душа, то она – эта девушка, и есть какая-то связная, но вполне возможно, что не с ним самим, а с кем-то другим.
С другой стороны, если подчиняться логике Сталина, то ему вообще такого рода связь больше не нужна. Все его задание заключается теперь только в том, чтобы, как говорится, не пропустить момент и вовремя предупредить об опасности.