Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
— Переодеться? — спросил он с улыбкой.
Она улыбнулась:
— Две. Ещё выспаться. У нас много работы впереди.
— Я не пойму одного… — сказал он задумчиво. — Я тут, сидя рядом с вами, рассказывал, как убил сорок семь человек. Ну, ладно, положим, первый десяток вы пропустили, но суть не меняется. И вы ещё со мной шутите?
Он сам испытывал по отношению к себе что-то вроде отвращения. Но сказать, что это именно за чувство, не мог.
— Во-первых, — строго сказала мисс Эдисон, — юмор — это профессиональная защита от стрессовых ситуаций. Очень помогает,
Себ решил, что у него нет желания спорить с ней.
Александр: двадцать девятая часть
Александр подозревал, что эта картина останется с ним навсегда. Она не пугала, не ужасала, просто оставалась под веками, вспыхивала всякий раз, как он закрывал глаза: красная светлая кровь, которая кажется темнее на асфальте, и крупные зелёные осколки, блещущие в этой крови. Зелёное глянцевое в текучем красном. Он не хотел бы помнить эту картину. И ещё больше он не хотел находить в ней красоту, потому что единственный, кто мог бы её оценить, перестал существовать.
Ему потом сказали, что тело пропало. Что его звонок в полицию до полиции не дошёл, что скорая не приехала. Александр совершенно не удивился. Джим прекрасно режиссировал все значимые события, было бы странно, если бы он пустил на самотёк смерть.
Он убил Джима.
Вот вам, пожалуйста, сила искусства. Глядя на кровь, заливающую осколки Мишель, Александр думал о том, что мог бы догадаться.
Без фильма Джим не пришёл бы на встречу. А после фильма пришёл уже не Джим.
Александр не был уверен в том, сколько дней он провёл в оцепенении. Во всяком случае, он ел, спал, отвечал на телефонные звонки, принимал душ по необходимости — в общем, куда лучше следил за собой, чем в периоды тяжёлой хандры. Собственно, хандры и не было. Он даже не горевал в полном смысле слова, не переживал утрату — не утрату Джима как человека, конечно.
В какой-то момент он включил «Стеклянную стену». Он ненавидел смотреть свои фильмы так скоро после выхода в прокат, но провёл два часа перед экраном, не отвлекаясь и не отводя взгляда.
Джим ведь понял!
К сожалению, одного понимания оказалось мало. Как и в случае с «Мёртвыми любовницами», Джим понял фильм куда глубже, пропустил его через себя так, как не мог этого сделать сам Александр. И фильм измочалил его, стёр в труху.
Когда пошли титры, Александр вспомнил их первый разговор с Джимом, то самое обсуждение «Любовниц», его слова о том, что Грэхам мог получить всё, о чём мечтал, и именно поэтому не желал жить больше.
Это относилось и к Джиму, удивительно сцеплялось с реальностью. Без труда Александр мог прочувствовать заново прикосновение холодного пальца Джима к скуле, ощутить его движение.
Лучше уже не было бы.
На кухне было прохладнее, он поёжился, налил себе стакан сока и закрыл окно, а потом выглянул на улицу. Как-то ночью он стоял у другого окна, но обращённого на ту же сторону, а Джим говорил о том, что видит его.
Странная мысль мелькнула. Не долго раздумывая, Александр взял телефон и набрал номер Мэтта — тот много общался с полицией, возможно, сумел бы дать ответ на его вопрос. После смерти Джима от его обиды не осталось и следа.
Трубку снял не Мэтт.
— Да? — произнесла Елена властно, и Александр чуть не поперхнулся. Бросил взгляд на часы: половина двенадцатого. — Что случилось, дорогой? Мэтт пока не может подойти.
— Всё… в порядке? — осторожно уточнил Александр.
— В полном, — ответила Елена тоном, который отбивал любое желание задавать дополнительные вопросы личного характера. Да и, пожалуй, вопросов на эту тему у Александра не осталось — их разрешил тот факт, что она сняла трубку. Поэтому он спросил о том, ради чего звонил: — Там, на месте смерти Джима, нашли наблюдателя? Кто-то должен был… — он осёкся, но всё же закончил мысль: — Убить меня.
— Да, арестовали парнишку, — отозвалась Елена. — Точнее, он сам сдался. Снайпер, бывший военный, похоже, с потёкшей крышей.
— Мне нужно поговорить с ним. Устроишь?
После долгой паузы Елена пообещала подумать.
Глава 64
«М-24» всё-таки нашли — в его же сейфе, дома. Себ понятия не имел, как она там оказалась, но задумываться об этом не стал. Судебное решение о доследовании дела вынесли за полчаса, кажется, больше времени провели в дороге.
Рейчел Эдисон действительно связалась с миссис Кейл, и та передала чистую одежду. Пожалуй, Себ порадовался, что у него забрали телефон, и она не может позвонить ему с рыданиями. Впрочем, он пообещал себе, что позднее обязательно поговорит с ней. И со Сьюзен, конечно.
Судья постановил разобраться в деле за тридцать дней, но, на взгляд Себа, всё должно было решиться ещё быстрее — слишком всё очевидно. Судя по лицу мисс Эдисон, она считала так же, но едва она заметила его взгляд, как уверенно и ободряюще заулыбалась.
Мисс Эдисон настояла на психологической экспертизе, и Себ просидел два часа напротив усталого пузатого мужичка в слишком тесных очках, который задавал ему разнообразные, но малоосмысленные вопросы. Очень походило на встречу с психологом в армии, в конце отбора группу подготовки снайперов. Себ отвечал ровно, без спешки и только по делу. На провокации не реагировал, повышенный тон и попытки задеть его инмтиными уточнениями игнорировал. Ему заключение не показали, но сомнений в нём не могло быть никаких.
В остальное время его допрашивал представитель государственной обвинительной службы. Мистер Бромфилд заменил инспектора Мэддока. Он был моложе и жёстче, но Себу, пожалуй, даже больше нравилось разговаривать с ним. Он формулировал вопросы очень чётко, не тратил времени на улыбки. И вместо закорючек на листе вёл полноценный протокол. Правда, они не сошлись характерами с мисс Эдисон, то и дело она прерывала его визгливыми окриками: «Мой подзащитный не обязан отвечать на этот вопрос!». Себ кивал ей — и отвечал. Он не хотел мешать ходу дела.