Двадцать квадратов и ребенок в придачу!
Шрифт:
— Почему сразу плох… — пробормотала я себе под нос, испытывая детское желание спрятать Грибоедова и никому не показывать.
Еще одна странность — я непросто смирилась с тем, что мужчина, которого я знаю пятый день, изображает отца моего сына, я почти поверила, что это так, но объяснить это я не могла.
Тем более как и не могла объяснить то, что все, что бы я не делала — не специально, но соседу доставалось…
Уронила табуретку ему на ноги, обсыпала мукой, вылила на его штаны стакан воды, да так, что это выглядело будто он… Ну, то есть он… А еще в этот момент рабочие
А один раз я ему чуть нос не разбила, резко отрыв вечером дверь…
Вернее, разбила, но не нос, а лоб, но так, просто шишка…
Обваривала или морозила его в душе и так еще по мелочи, но я, честно, не специально! Только вот, боюсь, ему я это не смогу объяснить.
Попереминавшись с ноги на ногу, я обреченно вздохнула и пошла за Кириллом — надо же его собрать.
Как я могла забыть про эту елку? Да ладно я! Кирилл про нее не вспоминал с момента объявления “папы”. У него теперь есть своя елка и свой волшебник…
— Наталья Игоревна, — меня остановил Боря, начальник всей рабочей бригады. — Помогите, а? — мне показали два куска обоев. Оба симпатичных, но совершенно разных по рисунку и атмосфере.
— Какой шефу понравится? — шефу — это они про Грибоедова, тот не мучался и просто пригнал своих людей.
Не скажу, что я это осуждала, и правда, зачем строительная фирма, если ты к левым компаниям за ремонтом обращаешься, узнают еще, слухи пойдут.
К тому же, пять взрослых мужиков вели себя как выпускницы института благородных девиц, и я серьезно! Ни одного мата, реально, ни единого! Перед тем, как шуметь, предупредят… Грязи нигде не было, нигде! Они чуть ли в тапочки не переобувались, когда выходили с ремонтируемых комнат. И это без того, что они, уже просто так, починили всю сантехнику и притащили своего эклектика, проверить проводку, который, правда, только перекрестился, увидев все наше счастье, и, о чем-то переговорив с Алексеем, бросился в магазин закупать все необходимое и, кажется, я что-то слышала про ЖЭК.
К слову, про Алексея — его не пугала никакая работа, да он всю эту бригаду кормил, лично наваривая им отдельно мясную похлебку, покупая печенье и конфеты, а по утрам варил кофе, а в полдник загонял на чай. А когда позволял Кирилл, сам крутился рядом с ними, наравне делая ремонт…
Я была в восхищении — мои мужчины и бывший муж, в частности, даже бы руку рабочим не пожали, не то, что сесть с ними за один стол и пойти помогать.
— М-м, этот, — я ткнула в странный серебристо-розовый орнамент на свой вкус, я не была уверена, что угадала, но все же…
— Спасибо, хозяюшка, — просиял Боря и радостно помчался сообщать своим.
— Хозяюшка? — такое обращение не ускользнуло от тетушки, я решила проигнорировать, мало ли, у нас интереснее задачка есть…
— Кирилл! — позвала я сына, заходя в кухню, и обомлела. Эта парочка не зря притихла…
Они лепили печенье… Фигурное, мастер Йода, печенье — звездочки, елочки, лошадки, цветочки…
— Мама! Это должен был быть сюплис… — обиделся сын. Алексей виновато улыбнулся.
— Ну ничего себе, — искренне восхитилась тетка.
— Здравствуйте, — заметив тетю, Грибоедов, кажется, смутился, что для него точно было несвойственно. Это он переживает по поводу того, что назвался папой Кирилла, или же тоже по поводу печенья?
— Здравствуйте, — быстро пришла в себя Серафима, — а я тетя Наташи, приятно познакомиться.
Она чуть ли не бросилась обнимать моего соседа.
— Алексей, взаимно…
— Кирилл, ты на елку опаздываешь, — вспомнила я, зачем пришла.
— Не хочу на вашу елку, — выдал сын, и я захлопала ртом.
— Ты же хотел? Дед Мороз тебе подарок приготовил… — аккуратно начала я.
— Пусть себе оставит… Мы печенье делаем…
— Но Кирилл! — и вот чем мне ему возразить? Пока я придумывала, Алексей что-то сказал ему на ухо, сын послушно кивнул и, спрыгнув с табуретки, побежал переодеваться.
— О Боже, какой мужчина! — пропела тетя Сима, наклоняясь ко мне и понижая голос до заговорщического шепота. — Хватай, пока можно…
Говорила она хоть и тихо, но явно так, чтобы объект этого разговора был в курсе. Грибоедов поспешно отвернулся, пряча веселую улыбку, а я поняла, что краснею…
Японский магнитофон, и почему мне так стыдно-то? Потому что это правда или нет?
Алексей
Кирилл взял с меня обещание, что печенье дождется его, и я один ничего делать не буду. Я послушно все убрал в сторону и накрыл полотенцем, еще успел погрозить Ван Гогу, заметил я за этим умником любовь пакостить: тогда под ноги подлез, мне под ноги свой мячик кинул, что я буквально падал на колени перед Наташей, воду из своей чашки разливал, что я прокатывался и почти буквально прижимал соседку в стену или же просто растягивался у ее ног…
— А тесто вы сами сделали? — вывела меня из задумчивого состояния тетя Сима, а я-то думал, она пошла помогать.
— А? А, да, — я даже не понял, о чем она изначально.
— А у вас жена в шкафу не припрятана? А то знаете, я знаю более надежное место… — я с недоумением посмотрел на женщину, это она так шутит, да?
— Я не женат… — серьезно ответил я, — любовницы тоже нет, — поспешил добавить, предупреждая следующий вопрос.
— Прекрасно, как же прекрасно…
— Тетя Сима! — Наташа почти кричала, ее тетя забавно хихикнула и, помахав мне рукой, припустилась на выход. Я прыснул от смеха, ну что же, тете я понравился — уже плюс.
От двери еще слышались бормотания, потом хлопок и недовольная всем Наталья вернулась в кухню, что-то бормоча. Слов я разобрать не мог, но, когда моя очаровательная соседка полезла в кладовку, грохот старой, еще советской стремянки, я узнал сразу. Этот раритет, вернее, винтаж, жил в этой квартире, наверное, не одно поколение, если не сначала постройки самого дома. Самое странное, что купить новую могли всегда, но эта, с рассохшимися ступеньками, всем нравилась больше, ее каждый раз приводили в порядок, пользовались и убирали обратно — всем этот монстр в два метра был роднее, что ли, хоть только на моей памяти он становился причиной сломанных рук, надорванных спин и синяков. Как никто не убился, не понимаю.