Двадцать лет спустя
Шрифт:
— Королю тут нечего делать! — возразил голос суровый, но звучный, исходивший словно из облака, так как всадник совсем исчезал в клубах пыли.
— Отлично, посмотрим, — сказал д'Артаньян, — не раскроется ли и здесь дорога королю.
— Ну, посмотрите, — отвечал тот же голос.
Два выстрела раздались почти одновременно. Один был сделан д'Артаньяном, другой противником Портоса. Пуля д'Артаньяна сбила шляпу с его врага; пуля противника Портоса пронзила горло его лошади, и та со стоном повалилась на землю.
— В последний раз: куда вы едете? — проговорил все тот же голос.
— К черту! — ответил д'Артаньян.
— Ах, так! Будьте покойны, вы к нему попадете.
Д'Артаньян увидел, что на него направляется дуло мушкета; у него не было времени рыться в кобуре. Он вдруг вспомнил совет, данный ему когда-то Атосом, и поднял на дыбы свою лошадь. Пуля угодила ей прямо в живот. Д'Артаньян почувствовал, как она опускается под ним, и со свойственным ему изумительным проворством спрыгнул в сторону.
— Вот как! — насмешливо проговорил обладатель звучного голоса. — У нас, оказывается, лошадиная бойня, а не сражение для мужчин. Шпагу наголо, сударь, шпагу наголо!
Он соскочил с лошади.
— За шпагу? Отлично, — сказал д'Артаньян, — это дело по мне.
В два прыжка д'Артаньян очутился перед своим противником; их шпаги скрестились. Д'Артаньян с обычной ловкостью пустил в ход свой излюбленный прием — терц.
Портос же, стоя на коленях позади своей лошади, корчившейся в предсмертных муках, держал в каждой руке по пистолету.
Между д'Артаньяном и его противником завязался бой. Д'Артаньян, по своему обыкновению, нападал решительно, но на этот раз он имел дело с такой сильной и умелой рукой, что был просто озадачен. Дважды отбитый, д'Артаньян отступил на шаг; его противник не двинулся с места; д'Артаньян опять подступил к нему и снова прибег к своему приему. Оба противника наносили удары, но неудачно; искры дождем сыпались со шпаг.
Наконец д'Артаньян решил, что пора прибегнуть к другому своему излюбленному приему — к обману. Он очень ловко применил его и с быстротой молнии нанес удар, казалось, неотразимой силы. Удар был отбит.
— Черт возьми! — воскликнул он со своим гасконским акцентом.
При этом восклицании противник его отскочил назад и пригнулся, забыв о незащищенной голове и стараясь разглядеть в темноте лицо д'Артаньяна.
Д'Артаньян, опасаясь, не хитрость ли это, держался начеку.
— Берегитесь, — сказал между тем Портос своему противнику, — у меня в запасе два заряженных пистолета.
— Тем больше причин вам стрелять первому.
Портос выстрелил; точно молнией осветилось поле битвы.
При этом свете два других противника разом вскрикнули.
— Атос! — воскликнул д'Артаньян.
— Д'Артаньян! — вскричал Атос.
Атос поднял шпагу, д'Артаньян опустил свою.
— Арамис! — крикнул Атос. — Не стреляйте.
— А! Это вы, Арамис! — воскликнул Портос и бросил свой пистолет.
Арамис сунул свой в кобуру и вложил шпагу в ножны.
— Сын мой! — сказал Атос, протягивая руку д'Артаньяну. (Так называл он ею прежде в минуты нежности.).
—Атос, — сказал д'Артаньян, ломая себе руки, — неужели вы его защищаете? А я поклялся привезти его живого или мертвого. Ах, теперь я обесчещен.
— Убейте меня, — сказал Атос, обнажая грудь, — если честь ваша нуждается в моей смерти.
— О, горе мне! Горе мне! — восклицал д'Артаньян. — Только один человек мог остановить меня, и надо же было, чтобы судьба его-то и поставила на моем пути. Что скажу я кардиналу?
— Вы скажете ему, сударь, — ответил громкий голос, покрывший все остальные, — что он послал против меня двух человек, которые одни только и могли победить четверых, сражаться, без ущерба для себя, один на один против графа де Ла Фер и шевалье д'Эрбле и сдаться только полусотне противников.
— Принц! — сказали в один голос Атос и Арамис, отходя в сторону и давая дорогу герцогу де Бофору.
Портос и д'Артаньян тоже сделали шаг назад.
— Пятьдесят человек, — пробормотали д'Артаньян и Портос.
— Оглянитесь, господа, если не верите, — сказал герцог, — я думал, что вас двадцать человек, и вернулся со всем моим отрядом. Мне надоело это бегство и тоже захотелось поработать шпагой; а вас, оказывается, всего только двое.
— Да, монсеньер, двое, — сказал Атос, — но, как вы сами сказали, эти двое стоят двадцати.
— Ну, господа, отдайте ваши шпаги, — сказал герцог.
— Наши шпаги? — воскликнул д'Артаньян, подымая голову и приходя в себя. — Наши шпаги? Никогда.
— Никогда! — повторил Портос.
Между окружающими произошло движение.
— Погодите, монсеньер, — сказал Атос. — Два слова.
Он подошел к принцу, тот наклонился к нему, и он что-то шепнул ему.
— Как вам угодно, граф, — сказал принц. — Я слишком многим обязан вам, чтобы отказать в вашей первой просьбе. Отойдите, господа, — обратился он к своей свите. — Господа д'Артаньян и дю Валлон, вы свободны.
Приказание было немедленно исполнено. Д'Артаньян и Портос очутились в центре большого круга.
— Теперь, д'Эрбле, — сказал Атос, — сойдите с лошади и подойдите сюда.
Арамис спешился и подошел к Портосу, Атос подошел к д'Артаньяну. Теперь все четверо были снова вместе.
— Друзья, — сказал Атос, — вы все еще жалеете, что не пролили нашей крови?
— Нет, — сказал д'Артаньян, — мне больно, что мы идем друг против друга, мы, которые были всегда вместе. Мне больно, что мы в двух враждебных лагерях. Ах, теперь ни в чем не будет у нас успеха!