Двадцать один день

Гениальный Идиот

– Вы никому не скажете, док? – на всякий случай спросил Тайга, понимая, что не может, да и не хочет больше скрывать подробности от Казунари и, дождавшись утвердительного кивка, начал рассказывать…

– Да, дела… – присвистнул Такао, когда Кагами закончил свой рассказ и наконец выдохнул распиравший лёгкие воздух. – Так значит, они намеренно изменили диагноз с самого начала. Я, честно говоря, думал, что это врачебная ошибка, которая произошла в результате утери предыдущей истории болезни при переводе его на стационарное наблюдение.

– Да

что там говорить, док, – отмахнулся Тайга, – деньги они его прикарманили, вот и всё. А Куроко теперь… Я даже не хочу обсуждать, честное слово. Руки так и чешутся им накостылять!

– Спокойно, Кагами-кун. Если я правильно понимаю, с костылянием тут надо быть предельно осторожным, иначе как бы не накостыляли тебе, – мягко осадил Такао. – Нужно просто поскорее вытащить Куроко-куна из клиники и доказать дееспособность. Так, ты говоришь, юридическими тонкостями занимается ваш новоиспечённый товарищ Касамацу? И ему нужны заключения двух специалистов?

– Да, Касамацу вроде в этих делах шарит, он адвокат как-никак, – кивнул Тайга. – Кисэ вашего Шин-чана, док, по всему городу, кстати, разыскивал. А оно вон как вышло…

– Я должен поговорить с Касамацу, Кагами-кун, – после минутного раздумья проговорил Такао. – Если дело обстоит так, как ты говоришь, я думаю, мы сможем подготовить оба заключения, однако мне необходимо обсудить с Касамацу все юридические аспекты. Возможно, потребуется освидетельствование непосредственно в зале суда или что-то ещё.

– Я обязательно поговорю с Тацуей, и мы придумаем, как вас свести, док, – пообещал Кагами. – Вот говорил же я, что вы классный и что вы не откажетесь помочь!

– Я ещё ничего не сделал, Кагами-кун. Но я обещаю попробовать.

Между тем по дорожке к ним уверенным шагом приближался Мидорима, за ним семенил Куроко, что-то бормоча себе под нос. Профессор остановился у входа в беседку и, посмотрев на Такао, поджал губы и вздёрнул подбородок, после чего тот поспешно натянул на голову злосчастный берет и поднялся.

– Синдром Аспергера, разумеется, – вынес вердикт Мидорима. – Я совершенно не понимаю, зачем нужна была моя консультация, если ты и сам прекрасно знал. Знал, разумеется.

– Я хотел убедиться дважды, Шин-чан, спасибо тебе большое, – улыбнулся Такао, вмиг оказавшись рядом с профессором.

– Теперь мы пойдём домой, разумеется, – безапелляционно заявил Мидорима. – В четырнадцать двадцать по кабельному телевидению передача о судебно-психиатрической экспертизе. И я, разумеется, должен её посмотреть.

– Мы успеем, Шин-чан, – кивнул Казунари. – Кагами-кун, Куроко-кун, мне пора.

– До свидания, Такао-сан, до свидания, Мидорима-сан, – прошелестел Куроко, подойдя на пару шагов к Кагами, после чего его мгновенно атаковала притаившаяся под лавкой псина.

– Источник микробов, – указал на собаку перебинтованным пальцем Мидорима. – Мы должны отойти на один метр, Такао. Разумеется, должны.

– Не паникуй, Шин-чан, – успокоил тот, порывшись в перекинутой через плечо сумке и достав оттуда небольшую прозрачную сумочку, в которой Кагами заметил антибактериальный гель, пачку влажных салфеток

и два мотка эластичного пластыря. – Ты ведь помнишь, что я дипломированный борец с микробами, со мной не страшно, – покивал он и потряс перед лицом Мидоримы спасительными препаратами. – Пойдём, нам пора, иначе мы не успеем.

Он махнул на прощание рукой, а Кагами непривычно долго не мог оторвать взгляда от удалявшихся силуэтов, явственно представляя, как Такао по-доброму щурит глаза, уговаривая Шин-чана не нервничать, и на ходу протирает все открытые части тела бактерицидными салфетками, и заново перебинтовывает Мидориме пальцы, поминутно поправляя нелепый розовый берет и не обращая совершенно никакого внимания на удивлённые взгляды прохожих. И где-то глубоко в Тайгином сердце зрело чёткое ощущение, что он встретил человека с большой буквы Ч.

– Кагами-кун, – осторожно позвал Куроко.

– А? – отозвался тот. – Чего?

– Теперь, когда Такао-сана нет рядом, Кагами-кун не собирается вырывать себе глаза? – уточнил подопечный.

Кагами удивлённо вылупился, пытаясь осознать, с чего вдруг у Куроко возникли подобные мысли, обернулся к нему и встретил внимательный взгляд голубых глазищ.

– Кагами-кун сказал, что цвет одежды Такао-сана «вырви глаз», – спокойно пояснил тот, отводя взгляд и заламывая пальцы. – Если Кагами-кун вырвет себе глаза, он не будет ничего видеть и не сможет присматривать за мной в клинике. А это совсем никуда не годится.

Тайга вздохнул и широко улыбнулся.

– Предупреждаю, – проговорил он, сделав пару шагов навстречу, отчего Куроко, казалось, весь подобрался в ожидании, – сейчас я до тебя дотронусь, так что ты не ори, – и осторожно взъерошил на затылке зажмурившегося, но сохранявшего молчание подопечного светлые пряди.

***

В квартире было темно. Сумка Химуро стояла у самой двери, серебристый уголок ноутбука виднелся сквозь расстегнутую молнию. Тайга на всякий случай сверился с часами – почти полночь. Интересно, где это он так долго шатался? Сам Тацуя обнаружился на балконе. Стоял, облокотившись о перила, курил, выдыхал дым и задумчиво следил, как тонкие струйки таяли в воздухе. Тлевший кончик сигареты мигал оранжевым огоньком в темноте. Заметив Кагами, Химуро приветственно махнул рукой, однако внутрь не зашёл, утопил окурок в жестяной банке, служившей пепельницей, и закурил ещё.

Кагами нахмурился. Он не любил, когда Химуро был в таком настроении. С ехидным, хитро щурившим глаза и кривившим тонкие губы в плохо сдерживаемой улыбке товарищем Тайга уже привык справляться. Но сейчас Тацуя был другим – задумчивым и как будто расстроенным, словно что-то его беспокоило. Собравшись с силами, Кагами открыл дверь и вышел на балкон.

– Ты чего тут? – сурово буркнул Тайга, не зная, как начать разговор.

– Курю. – Химуро чуть приподнял зажатую между пальцев сигарету и поёжился от порыва ветра.