Двадцать один год
Шрифт:
– Как ты?
– Завтра можно на уроки, - проронила Лили. Пусть её утрата, возможно, не навсегда, но ожидание встречи с теми, кто знал, что она проиграла, тяготило.
Капли ночного осеннего дождя сохли под лучами утреннего солнца. Было время завтрака. День выходной, и это хорошо: возможно, Лили успеет хоть немного нагнать пропущенный материал.
– Не поможешь мне с занятиями?
– Конечно, помогу! И знаешь, - глаза Северуса засияли. – Я сидел в библиотеке долго, отыскал такой интересный материал по сдувающему зелью… Вот мы Слизнорта удивим, если доклад вместе сделаем,
«Обязательно, когда мне тяжело, вспоминать людей, которые мне неприятны?» - сердито подумала Лили.
У порога Большого зала ей сделалось страшно, и будь она одна – пожалуй, не решилась бы войти. Впрочем, Северус сразу отделился, отдалился, отошел к своим. «Как всегда», - вздохнула про себя Лили и потащилась к столу Гриффиндора. Но встретили её на удивление тепло, замахали руками, усадили; девчонки лезли обниматься, мальчики тихонько осаживали их и поздравляли Лили с выздоровлением; кто-то жал руку.
– Привет, Эванс, - неуверенно сказали за спиной. Лили обернулась: рядом сидел Джеймс Поттер. – Здорово, что ты поправилась.
Со смущенной улыбкой, с воровато поблескивавшими глазами он был – как поймала себе Лили на мысли – весьма обаятелен, и она в ту минуту поняла учителей, которые не могли долго сердиться на него, несмотря на все его выходки.
– Мы тогда все так перепугались, вообще! Слушай, а зачем тебе это было надо?
«Чтобы показать, что я ничем не хуже никого, наоборот, даже лучше. Лучше мальчиков. Лучше чистокровных волшебников. Лучше тебя».
– А зачем другим это надо?
– Так другие с ума не сходят. Макдональд та же – тренируется, ждет следующего года. А ты на отборе прямо с цепи сорвалась. Почему?
Лили поджала губы. Нельзя раскисать. Нельзя нервничать. Лучше сказать правду и посмотреть, что будет.
– Хотела тебя победить. Доказать, что я лучше.
Кажется, у Джеймса даже очки округлились.
– Зачем? Кому ты чего доказала? Если ты в сто раз больше меня понимаешь в зельях – я же не лезу из кожи вон…
– Эй, а тебе что нужно, змееныш? – надменно спросил Сириус. Лили обернулась: у нее за спиной стоял Сев.
– А что Поттеру понадобилось? – тихо проговорил Северус, угрожающе сжимая палочку.
– Ничего себе, Отелло, - Сириус бросил на слизеринца полный презрения взгляд. – Если ты так трясешься над Эванс, что же ты не спас её, когда она летела в стену, а?
Северус побелел от гнева и подался вперед – Лили едва успела остановить его.
– Не смейте драться! Сев, отойди. Увидимся после завтрака.
Друг стал отступать, весь настороженный. Сириус тихо фыркнул:
– Юбочник!
Сев набросился на него. Тут же подскочил и Джеймс – защищать друга.
…Драку еле растащили два старшекурсника. Позвали Макгонагалл, она отчитала Северуса, вычла со Слизерина двадцать баллов и велела зайти к ней вечером, чтобы получить задание для отработки. Все видели, что слизеринец начал первый, и к Сириусу претензий не возникло.
После завтрака, когда Лили с Северусом
– Теперь опять с отработок не вылезешь. Зачем тебе вообще понадобилось к нам подходить?
– Я думал, Поттер к тебе придирается…
– Думал он! Защитник нашелся. Ну убедился, что не придирается – надо было околачиваться? Надо было лезть в драку? Сказал он тебе гадость – ответь тем же, ты ведь умеешь. И отойди. Ты же знаешь, мне от ваших ссор нехорошо прямо. А я и так только что поправилась.
Он вздохнул.
– Прости. Но они же первые начинают.
– С кулаками полез ты. Не сваливай на других. И вообще, подошел, как дурак… Зачем?
Лили сама не знала, с чего так взъелась. Вечные стычки Северуса с однокурсниками немного раздражали её – тем более, в день, когда она только оправилась от болезни, он мог бы проявить такт и не раздувать конфликт. Но сейчас она от злости готова была то ли прогнать его, то ли надрать уши – лишь мысль, что он и так наказан и ему еще достанется от других слизеринцев за снятые баллы, удерживала её.
Чтобы отвлечься, Лили глядела кругом. Осень уже давно царила в полной мере, крася желтым листву и заставляя траву жухнуть, холодя небо и пуская мелкую стылую рябь по озеру. Лили и Сев присели на иву – одну из нависавших над озерной гладью. Сев, нащипавший по дороге прозрачно-желтых листьев с разных кустарников, рвал их и бросал в воду. Девочка положила голову на плечо другу, он сжал кулаки, смял листья, затаился.
А Лили, глядя, как омывает пронзительно холодная вода купающиеся в ней гибкие ветви, удивлялась про себя, почему ей, которая так любит веселье и легкость, досталась палочка из печального дерева, словно осужденного оплакивать кого-то. И неожиданно стало интересно, из какого дерева сделана палочка Джеймса. У Северуса вон совсем черная, будто обгоревшая.
В небе промелькнули характерные силуэты: тренировалась какая-то из квиддичных команд. Лили, заморгав, поспешила отвернуться
Потянулись привычные дни учебы. Благодаря Северусу, отчасти еще Алисе, а отчасти собственным стараниям Лили довольно скоро сумела догнать однокурсников. Радовали уроки зельеварения: на первом после её выздоровления занятии профессор Слизнорт преподнес ей наколдованный букетик фиалок и пожелал «больше не подвергать себя опасности и не огорчать тех, кому дорога», потом они с Севом сделали доклад, за который им дали по десять баллов. Да и вообще, предмет ей легко давался, а это всегда приятно.
В начале ноября школу взбудоражил пренеприятный случай: слизеринец Эван Розье наложил темное проклятие на однокурсницу, Берту Джоркинс. Бедняжка несколько часов провела в Больничном крыле, мучаясь от боли.
– Да влюблена она в него, - поясняла младшим Гестия, учившаяся на одном курсе с участниками истории. – А он выбрал другую – Флоренс Флеминг с Рейвенкло. Замечали её, такая хорошенькая, с каштановыми локонами? Вот Берта из ревности и докатилась до того, что шпионить принялась. Что только нашла в нем? Он же злой, как голодная собака. Не понимаю, как можно любить злых людей.