Двадцать один год
Шрифт:
– Обратите внимание, - маленький, темноволосый, курчавый Обри то ли умышленно, то ли инстинктивно жестами и позой придавал себе сходство с Наполеоном. Он стоял у часов с камнями, означавшими баллы, и указывал на висящие поблизости списки студентов. – Обратите внимание, женщина все равно никогда не сможет обогнать мужчину в силу того, что её мозг начисто лишен творческих функций.
Лили страшно захотелось чем-то в него запустить, а Северус, конечно, игнорировал обидные для нее слова.
– Где бы вы были, творческие люди, без тех, кто делает за вас рутинную
– Мы всегда будем на вершине, - он вздернул нос. – А вы для того и созданы, чтобы прислуживать нам.
Лили хотелось уже не запустить в него чем-то, а просто задушить. Мери угрожающе засопела. Марлин оглядела Обри, как чучело питекантропа.
– Тот, кто громче кричит о превосходстве мужчин, быстрее всех оказывается здесь, - она указала на острые носки своих черных лодочек. – Помяни мое слово, года не пройдет, как ты будешь целовать туфельку какой-нибудь из нас.
– Обычная самонадеянность тупой курицы, - повел Обри плечами. В ту же минуту Мери так стукнула его в ухо, что он врезался в часы и ударился головой. Мародеры, показавшиеся в дверях, разразились аплодисментами. Дальнейшее Лили не очень хотелось видеть, и они с Северусом поспешно ушли.
День отъезда начался не сказать, чтобы приятно. Марлин, прибираясь на тумбочке, с невольной холодностью спросила Лили:
– Все-таки поедешь с ручным змеенышем?
– Полно, - попыталась урезонить подругу Алиса. – По совести говоря, Снейп ничего плохого никому не сделал. Не более, чем остальные мальчишки, по крайней мере.
– Да, только он общается с Регулусом Блэком. Можешь представить, о чем.
– И о чем же? – с дрожью в голосе проронила Лили.
– Спроси у него сама.
Лили зябко повела плечами. Регулус Блэк казался ей одним из самых отвратительных слизеринцев, и на то были причины. Брата-гриффиндорца он не желал знать. К магглорожденным постоянно выказывал холодное презрение; говорят, даже удивился, почему его старшие товарищи не пакостят преподавателю маггловедения. А еще поговаривали, будто Регулус обращался к декану факультета, чтобы тот выписал ему пропуск в Запретную секцию – место, где под строгим надзором хранились книги по темным искусствам. Разумеется, старик Слизнорт ему отказал, сославшись на возраст ученика. И с таким-то Северус заводит дружбу!
Всю дорогу до станции она готовилась к вероятному спору, волновалась, а потому, едва отвечая на реплики Северуса, рассеянно смотрела по сторонам. Шли по чудесно летней погоде, среди душистых звонких сосен. Вон ветерок треплет пепельные волосы Пенни-Черри, а вон переливаются в солнечном свете разметанные по плечам русые кудри Эммелины. Мародеры шагают, шутливо толкаясь. Регулус Блэк – Лили невольно поморщилась – помогает нести чемодан мрачноватой Летиции Гэмп, рядом что-то шепчет подругам Батшеба Фергюссон – слизеринка, отличающаяся необычным цветом глаз и некоторой глупостью. На нее последний год засматривался тихоня Джон Грин; сейчас он спорит с Мэрион Риверс. Кажется, обсуждают процесс по делу о проклятой двери в «Дырявом котле»:
Северус, очевидно, почувствовал, что снова чем-то провинился перед Лили; при виде платформы и поезда движения его сделались скованными, в голосе зазвучало напряжение. Лили решилась начать, только когда он зашли в купе и принялись раскладывать вещи.
– Сев, а о чем вы болтаете с Регулусом Блэком?
Он немного растерялся.
– Да ни о чем, так… Помогаю ему с зельеварением.
– И с темными искусствами?
– А с ними зачем? – простодушно выдал Сев.
– Он получше меня их знает.
Он осекся, но поздно – девочка холодно прищурила глаза:
– Вот как? Замечательно… Когда же ты поймешь, что они вредны и опасны!
– Кто тебе сказал? Суитфейс?
Она глубоко вздохнула
– Ты невозможен. Хорошо, не будем ругаться, но ты знаешь мое мнение, Сев. Хотя и это не главное. Твой Регулус ненавидит таких, как я. Он называет нас грязнокровками и считает, что нам не место в магическом мире. И я боюсь, что ты скоро начнешь думать и поступать, как он.
Северус сердито скрестил на груди руки.
– Вообще-то, знаешь ли, я не настолько глуп, чтобы зависеть от мнения человека младше себя. И уж тебя я точно никогда грязнокровкой не назову.
– А других?
– Почему ты все время оглядываешься на других?
– Я не оглядываюсь. Я о них думаю. Человек обязан думать о других, иначе он эгоист.
…Незадолго до прибытия Лили, коротко объяснив Северусу, что несколько дней пробудет в гостях, перешла в купе к девочкам. Марлин с порога весело спросила, каковы её успехи в парселтанге.
– В чем? – не поняла Лили.
– Парселтанг. Искусство разговаривать со змеями.
Мери хохотнула.
– Ты считаешь, что это остроумно? – серьезно спросила Алиса. – На месте Лили я бы отказалась от твоего приглашения.
– Ой, полно. Как будто я ей не желаю добра.
Лили слегка разозлилась: она не любила, когда решают за нее.
– Я знаю, что Марлин просто любит пошутить. И вообще, в войну тем, кто по одну сторону баррикад, нельзя ссориться, правда?
…Родители, предупрежденные Лили, не встречали её на перроне. Марлин повела подруг сквозь толпу к помахивавшему им рукой высокому темноглазому юноше с трагической ноткой в лице. Продравшись к девочкам, он склонился к Марлин, обнял за плечи и нежно поцеловал.
– Мой брат Дункан, - весело представила его девочка. – Мои соседки: Мери, Лили, Алиса.
– Вы вовремя, девочки, – и в голосе его звучал странный надлом, горчинка. – Я уже боялся, что портал пропадет.
Лили уже знала, что портал – такой магический транспорт, «завязанный» на время. Как он может выглядеть, она имела представление, и почти не удивилась, когда в пустом переулке Дункан вытащил из кармана длинную сантиметровую ленту. Но каково будет перемещаться, она не могла себе представить. Их вздернуло рывком и закрутило, как в нутре смерча. Лили почувствовала, что её тошнит, и тут с расплющивающей силой их швырнуло об землю.