Двадцать один год
Шрифт:
– Маска метаморфа! – восторженно воскликнула первокурсница, Нелли Гамильтон. – Ой, а можно мне примерить?
Джеймс только добродушно улыбнулся и передал девочке свое сокровище. За ужин маску успели перемерить все, в том числе Лили, на время усмирившая желание немедленно указать Поттера на место.
В радостной суматохе встречи после каникул никто не обратил внимания на нового преподавателя ЗоТИ – профессора Грегори Суитфейса. Лили успела только заметить, что это плотный человек с бородкой, в очках, с очень добрыми глазами. На уроке оказалось, что у него добрый голос, и вообще он себя очень мило ведет. Правда, смотрел на них с нежностью, с какой глядят лишь на младенцев, и
– Вы пришли сюда, чтобы научиться противостоять темной магии. А что нужно, чтобы противостоять ей как следует? – профессор окинул класс благостным взглядом.
– Нужно иметь о ней понятие, сэр, - поднял руку Ремус Люпин.
Преподаватель огорченно покачал головой.
– Мерлин вас упаси, юноша, иметь хоть какое-то понятие об этой мерзости. Минус два балла с Гриффиндора. От кого вы нахватались? Ах да, я подозреваю… Мой преступный предшественник…
– Сэр, оставьте в покое мертвых, - сердито проговорила Мэрион. – Тем более, что профессор Фенвик был невиновен.
– Мисс, не надо диктовать учителю, как ему себя вести. Минус два балла с Хаффлпаффа. И если Стюарт Фенвик был невиновен, это не отменяет факта, что он был легкомысленным человеком с нетвердыми моральными установками. Это-то главным образом и привело к беде. Не изучай он темную магию – кто бы его заподозрил? Да, дети, вы имеете перед глазами наглядный пример того, до чего доводит невнимание к морали, к нравственным ценностям в воспитании подрастающего поколения. А ведь, чтобы как следует противостоять темной магии, нужно иметь всего-навсего чистое сердце. Порок боится чистоты и отступает перед ней. Но какие усилия надо прикладывать, чтобы сохранить свет её в своей душе! Видите, даже среди вас, факультетов, где ценится отвага и верность, я обнаруживаю семена отрицания, непослушания и влечения к тьме – а что говорить про Рейвенкло, где ум ставят выше сердца, и Слизерин, где низость души в цене? Трудно мне с вами придется, ребята. Но я верю в возможность вашего исправления.
Лили прислушивалась к себе и не могла понять, что чувствует. С одной стороны, профессор Суитфейс, несомненно, милый человек и говорит все абсолютно правильно. С другой – чувствуется, что большинству он не нравится, и более того – он не нравится самой Лили. Последнее она уж никак не могла объяснить. Наконец решила ,что просто волнуется за Северуса: после таких отзывов можно представить, как учитель будет относиться к факультету, на котором учится друг. Хотя, если подумать, отзывы абсолютно заслуженные. Может быть, Северусу не повредит, если ему кто-то решится сказать про темную магию и про истинное лицо Слизерина правду.
…Севу новый преподаватель предсказуемо не понравился. По словам друга, все занятие свелось к тому, что Суитфейс ругал темную магию и Слизерин, да не забыл упомянуть и покойного Фенвика. Лили снова промолчала, удивляясь, как ей не надоело скрывать свое мнение. Впрочем, был повод: ей очень хотелось, чтобы Северус поддержал её на отборе в квиддичную команду, а он недолюбливал эту игру, не одобрял затею Лили и прийти болеть согласился явно скрепя сердце.
Метла спокойно лежала в руке. Лили уверенно стояла на поле, ожидая команды, даже нарочно вздернула носик, полагая, что Джеймса Поттера это позлит, но тот был неожиданно собран и невозмутим. Позади, на трибунах, за ними следили болельщики: со стороны Джеймса сидели его друзья, со стороны Лили – Мери, Марлин и Алиса, и поодаль – Северус.
Претенденты оседлали метлы. Мячик, заколдованный Биллом Хоупом – на тренировках такими заменяли снитч - взмыл над площадкой и зачертил в небе мертвые петли. Капитан дал знак, и Лили с Джеймсом одновременно взмыли в воздух. Мячик полетел от них прочь.
Они с Джеймсом мчались вровень. Лили, подавшись вперед, напряглась – метла пошла быстрей.
Некоторое время мячик просто улетал, и соперники шли вровень. Но Лили чувствовала, что устала, что слабеет и, пожалуй, вот-вот начнет отставать. Она рывком подалась вперед, метла сильно разогналась. Мячик между тем застыл в воздухе, Лили вытянула руку, чтобы схватить… И промазала. Рука, коснувшись матерчатой пыльной поверхности, скользнула по воздуху, а девочка поняла, что безудержно летит вперед и не может затормозить. А впереди маячила серая стена Хогвартса.
«Эванс, стой!» - испуганно вскрикнул далеко за спиной Поттер. Где-то визжали девчонки. Но остановиться Лили уже не могла, метла перестала слушаться. Серая стена приближалась. В отчаянии одной рукой вцепившись в древко, другую Лили выбросила вперед. Что-то тяжело ударило её в лоб и в грудь – и обрушилась темнота.
Первым ощущением была боль. Ныла каждая косточка, в груди пульсировало и клокотало при легком вдохе, ужасно давило на лоб, отдавало в виски. Запястье левой руки жгло, невозможно было ею пошевелить. Лили была бы рада снова провалиться в забытье, но отчего-то не получалось, а проживать новые и новые минуты было мучительно.
Затуманенные болью глаза различили белый фартук. Худощавая женщина склоняется над ней. Мадам Помфри.
– Очнулась, бедная? Сейчас лекарство примем.
Лили пришлось приоткрыть рот. По языку, по горлу потекло что-то теплое и противное. Зато боль отпустила, тело расслабилось. Девочка облегченно откинулась на подушку.
– Ты тут неделю уже. И еще долго болеть будешь. Что же делать, сама виновата. Дался тебе этот квиддич, а? Зачем ты так разогналась? Запретила бы эту игру, из-за нее каждый раз кто-нибудь ко мне попадает.
Вскоре Лили уснула. И так она жила в самом деле долго: просыпалась от боли, принимала лекарство, опять засыпала – покуда переломы кое-как не заросли. Боль уже не мучила её так, под снотворными мадам Помфри держать её перестала, и хотя Лили еще подолгу дремала из-за слабости, она постепенно научилась различать ночь и день, утро, обеденное время и вечер.
Пробуждался аппетит, Лили не могла дождаться часов, когда кормили. Она скучала в одиночестве – чтобы обеспечить покой, ей отвели изолированное место – и прислушивалась к голосам других больных, доносившихся из-за ширм, или листала книжку, очевидно, присланную Марлин. «Простушка и змей». В магическом мире своя беллетристика.
Некий юноша, представитель богатой чистокровной семьи Дарк – слизеринец, естественно – влюбляется в прекрасную девушку, не зная, что она маггла. Когда же он узнает об этом, разочарование его велико, он понимает, что не сможет жениться на ней, и тем не менее, не в силах устоять, делает красавицу своей любовницей. Между тем его нареченная невеста узнает об измене и требует смерти соперницы, в противном случае угрожая расторгнуть помолвку и опозорить семью неверного жениха. Юноша понимает, что, в конце концов, любовница не дороже ему, чем честь и будущее, и готов убить её, но старый эльф, приставленный к девушке, из жалости помогает ей бежать. В одиночестве и бесчестии несчастная рожает сына, подкидывает на порог каких-то бедняков и кончает с собой. Рожденный ею ребенок оказывается волшебником. Между тем молодая жена слизеринца, не удовлетворенная местью, решается на измену. От тайной связи со сквибом у нее рождается ребенок – почти что сквиб…