Двадцать отражений лжи
Шрифт:
Мне нужно было подумать.
Интересные дела запросил Неро. Очень старые. Настолько, что с них сняли гриф секретности и отправили в общий архив. С вербовкой новых кадров для шпионажа это имеет так же мало общего, как и с интересом о биографии бывших сослуживцев — все эти агенты были не слишком молоды даже при Филине.
Что он в них ищет? Кто знает… Я не нашла ничего.
Видимо, плохо искала.
Самого Неро я тоже не нашла — хотелось бы сказать «пока». Задать в архивах личных дел поиск по генетической карте — дело двух минут, и еще с полминуты можно полюбоваться на абсолютно пустой экран. Итого две с половиной, чтобы
Либо он просто никогда здесь не работал.
Не хочу об этом думать, иначе я в тупике. Пока не хочу — но на всякий случай придется: подготовка запасного плацдарма военных действий не самая бесполезная вещь.
Будь у меня солидная сумма на счету, можно было бы попробовать нанять профессионального «жука» и решить хотя бы часть своих проблем, но ее нет, и придется довольствоваться любителями. Пешш мне не нравился как мужчина, как личность и как работник, зато был в блоке абсолютно посторонним. Плюс перекати-поля: сегодня он здесь, завтра там, а послезавтра, может, вообще уволится. Не то что бы я была в нем абсолютно уверена — уверена я была только в Чезе, и то потому, что работала с ним дольше, чем со всеми остальными, вместе взятыми. Но при отсутствии выбора стоило хотя бы попробовать… Тем более, что Пешш, как оказывается, не против подлизаться к новому начальству и обеспечить себе запас прочности. Не самая глупая позиция, если учесть постоянно висящую над ним угрозу выговора. Я выдала ему пустяковое задание, не слишком касающееся дела — но если справится, и информация нигде не всплывет, попробую натравить на базы «Эско».
А там посмотрим.
Я дошла до подъемников, стоявших в глубине просторной площадки, нависшей над темным воздушным колодцем. Колодец этот осью прошивал «Полюс» насквозь, и дно его терялось в непроглядной черноте. Я подошла к краю и, дожидаясь вызванного подъемника, оперлась на перила. Тросы, трубы, балки и опоры здесь переплетались одним плотным, неряшливым клубком, чьи обрывки свисали далеко вниз, исчезая в темноте.
Если перегнуться через край и заглянуть в эту темноту, то закружиться голова, вздрогнет сердце и на миг покажется, что небо и земля поменялись местами, и вот уже под твоими ногами — звезды. А над головой шелестит и качает ветвями дикий лес… И что из того, что лес выкован из металла и огня, а звездами стали чужие окна? Ведь можно сделать и настоящие…
И вот уже с ладони срываются маленькие звездочки и летят, кружась и тая в темноте, а едва слышное эхо приносит шорох осторожных звериных шагов. И, мягко скользя и покачиваясь, падает тебе на руки птичье перо.
Перо?…
Пальцы резко сжались, ломая мягкий комочек, взгляд заметался по переплетению тускло отблескивающего металла. Тень, размытая и стремительная, мелькнула где-то в глубине и пропала.
Я разжала кулак и уставилась на ладонь. Пера не было.
И духа тоже!
Я решительно развернулась и, чеканя шаг, направилась к подъемникам. Однако через десяток шагов не удержалась и обернулась.
Он стоял на узком мостике под самым потолком, черная сутулая фигура со сквозной дырой в груди, подметающая пол обгоревшим плащом. Точно такой же, как и в моих кошмарах.
Я побелела и побежала прочь, чувствуя, как тело покрывается холодным потом.
Прийти в себя, и то не до конца, мне удалось только в приемной Командора. И все то время, что я ожидала вызова, в голове билась только одна мысль: «Это неправда. Это не может быть правдой». Иначе…
— Шалли, заходите.
То ли по моим посиневшим губам, то ли по остановившемуся взгляду Эрро понял, что дело плохо, и, не вставая из-за стола, бросил:
— Что с вами, Шалли? Вы похожи на зомби.
— Я отказываюсь от дела, — произнесла я прежде, чем мозг среагировал на вопрос.
— Вы вполне понимаете, что говорите? — Командор нахмурился. — Может, зайдете сначала к медикам, а потом уж ко мне?
— Я все понимаю, раздери вас эйра! — огрызнулась я, постепенно отходя от увиденного. Через несколько секунд до меня дошло, что говорю и кому. — Извините, Командор.
— Почему вы отказываетесь от дела?
Я хмуро посмотрела на Эрро в упор и сказала, пропуская его вопрос мимо ушей:
— Могу я узнать, что не так с делом Рис?
— А именно?
— Не прикидывайтесь. Просто так объект охраны на секретнейший объект не помещают. А кроме того… Никакой связи между ней и тем делом, которое вы рекомендовали мне изучить, я не вижу.
— Уже довольно долгое время я недоумеваю, как мой предшественник терпел вашу наглость, — обрезал Эрро. — Опись украденных предметов изучали?
— Да. И надписи на оных тоже.
— Не сомневался в вашем профессионализме, — он усмехнулся. — Содержание вам ясно?
— Религиозные постулаты, предсказания… Какое все это имеет к ней отношение? — я запнулась и, сощурившись, в упор посмотрела на него. — Постойте, не хотите ли вы сказать…
— Хочу, — скучающим тоном перебил Эрро. — Может, вы и не обратили внимания, но на одной из дощечек было небольшое такое предсказание… В соответствии с которым мы с вами имеем честь охранять так называемую Избранную Дочь верховной богини войны ременского пантеона, которой весьма недвусмысленно предсказано переломить ход истории, — он помолчал и добавил: — Полная чушь, естественно, но ременская сторона, а точнее, ее религиозные лидеры, так не думает. Члены правления в целом, и я в частности, считаем, что такой эффективный инструмент давления полезно будет держать… под контролем.
— Инструмент политического шантажа, другими словами.
— Это вас не касается, Шалли.
Отражение девятое
Ветер безостановочно гулял по огромному открытому пространству космодрома, забираясь под мундир и вытягивая последние остатки тепла. На Синне стояла поздняя осень, о чем никто не удосужился предупредить нас заранее.
Я отвела взгляд от свинцово-серого, хмурого неба и подышала на пальцы. Вырвавшийся изо рта парок на мгновение закрутился в кудрявые барашки, которые тут же унес порыв ветра.
Мой маленький отряд мужественно мерз вместе со своим куратором. К сожалению, доверить встречу М. Рис, будь она неладна, теперь нельзя было никому, кроме себя самой. Даже любовница наместника Центра была бы меньшим геморроем, чем эта «избранная дочь». Тьфу!.. Я снова посмотрела в небо, высматривая корабль, который должен был появиться с минуты на минуту, и прокручивая в голове давешний разговор с Эрро. Отказаться от дела, естественно, не получилось, как, впрочем, и надавить на жалость — в отношении меня жалость у Командоров отсутствует напрочь.